– Родовое гнездо, – пробормотала я, думая о том, как дороги мне мой дом и лавка, а я ведь не прожила там и двух десятилетий. Да, я вполне могла поверить в то, что даже такой гнусный негодяй, как Ловелл, может любить свой дом.

– Вон там главный дом Минстер-Ловелла, прямо на берегу реки Уиндраш, в которой мы с приятелями купаемся, – сказал Хал. Интересно, подумала я, дышат ли они под водой через полую камышину, чтобы подобраться поближе к уткам, но мне нужно было добыть другие сведения.

– Но ты не питаешь привязанности к Ловеллам, никаких нежных чувств? – спросила я, потому что вспомнила сторонников йоркистского дела в Уэльсе.

Широкоплечий парень выпрямился в седле позади Джейми.

– Я предан моему господину, королю Генриху, – объявил он. – Ловеллы поступили неправильно, встали на ложный путь. Мои дяди работали на кухне и тогда, когда имением владел Джаспер Тюдор, и ничего, он тоже был хорошим хозяином.

Но тут, несмотря на спокойствие этих мест, клянусь, когда мы подъехали к полям, окружающим имение, я почувствовала порыв ветра и ощутила озноб. Я остановила коня, а рядом остановился Джейми с Халом, сидевшим сзади него.

– Что теперь, миссис? – спросил Джейми.

– Несмотря на то что Ник Саттон и еще один человек, преданный королю, должны быть здесь, мы не можем прямо так поехать. Если тот, кого мы преследуем, покинул Лондон, он, возможно, обвел нас вокруг пальца и теперь может заметить хотя бы как незнакомцев. Видишь человека, который пасет овец? – спросила я, указывая на него. Думаю, мы можем попросить, чтобы он разрешил нам двоим помочь ему привести овец поближе к входу, чтобы мы могли войти внутрь, а Хал покараулит наших лошадей здесь и войдет с ними через главный вход, когда стемнеет. И вот для тебя неплохая денежка, парень.

– Здорово, – откликнулся Хал. – Только говорят, что это не лорд Ловелл бывает здесь, если это его вы ищете. Это только его призрак, который то появляется, то исчезает.

Вздрогнув, чувствуя, что попала в водоворот времени и снова как бы очутилась в Уэльсе, я слезла с коня. Но нет, это не призрак заговаривал со мной несколько раз, и не призрак убил сына королевы Артура и похитил моего.

Я никогда раньше не пасла овец, и меня удивил их запах, потому что шерстяная одежда не пахнет. Они не казались сообразительными и не твердо знали, куда идти, но им прежде не приходилось проходить так близко от будки привратника большого имения. Лем, пастух, сказал, что они нервничают из‑за резких теней, которые отбрасывают стены и здания, ведь они привыкли к солнцу и открытым пространствам. И я чувствовала себя как одно из этих животных, не уверенная в том, что делаю, не очень соображая, тыкаясь вслепую, ища Артура и Ника.

На глазах у меня выступили слезы благодарности, когда на пути к входу в имение я вдруг увидела священника, который оттуда выходил. Я помолилась, чтобы это оказалось хорошим знаком.

– Мы можем войти туда, отец? – спросила я, прежде чем отдала себе отчет в том, что не должна верить здесь никому, кроме Ника и Джейми. Но низенький коренастый, к тому же слишком молодой человек не мог быть переодетым Ловеллом, а, значит, не мог находиться здесь, когда подрастал Ловелл. К сожалению, от усталости я забыла о том, что одета как мальчик и должна говорить соответствующим образом.

– Правда ли, что я вижу женщину в одежде мальчика? – ответил он, задирая голову, чтобы заглянуть мне под шапку. – В высшей степени неприлично. Это твои друзья, Лем?

– Нет, отец. Приезжие.

– Друзья не Лема, – быстро вставила я, – а Николаса Саттона, человека короля. Он здесь?

– А, да, кружил здесь по округе два дня назад. Я только что благословил большой дом имения – неисповедимые пути господни много лучше, чем человеческие. По-моему, там внутри стражник Финн, вы не сможете его не увидеть. Если Финн вас пропустит, вы сможете войти. Но быть переодетым, когда ищут переодетого человека, безрассудно, миссис.

– Они не обнаружили лорда Ловелла?

Он нахмурился, и я почти читала его мысли во взгляде водянистых серых глаз: как эта женщина осмеливается одеваться как мужчина и уверенно, тоже как мужчина, говорить?

– Вам лучше спросить об этом Финна и господина Саттона и не втягивать Лема в свои замыслы. Лем, мальчик мой, я уверен, что ты не был в имении с тех пор, как мы перекрыли этот узкий проход, правда?

– Да, отец Марк.

– Видите ли, миссис и – и ваш муж тоже, – сказал священник, переводя хмурый взгляд на Джейми, – здесь в былые дни существовал узкий проход, чтобы можно было отступить через задние ворота, но со времен, когда дом подвергся осаде, проход заложен. В прошлом году я собрал почти всю деревню и читал проповедь об узких воротах, потому что широкие – это путь, который ведет к разрушению, и многие идут этим путем. А потому остерегайтесь, – заключил он, осенив меня крестом, словно я была проклята.

У меня не было времени ни спорить, ни объяснять, я поспешила сквозь эти широкие ворота, не говоря ни слова. И увидела там, как и говорил священник, стражника с надеждой, что это товарищ Ника, потому то это был самый высокий и на вид самый сильный человек, какого мне только доводилось видеть. Он уже собирался закрыть дверь, когда я сняла шляпу, позволив волосам свободно упасть, и сказала ему:

– Мы посланы королем и ищем Ника Саттона. И, как и вы, ищем лорда Ловелла.

Только я произнесла эти слова, как появились двое других мужчин, а за ними, на другом конце мощеного двора, – Ник!

Королева Елизавета Йоркская

Я уже готовилась ложиться спать и очень удивилась, увидев, что в мои покои без объявления входит король. Он кивнул нам, затем попросил меня отослать моих дам, что я, разумеется, сделала. К этому времени я уже рассталась с Сибил Винн, она больше не служила мне. Ее допрашивали люди короля, но я заставила их обещать, что они не причинят ей физической боли. Что бы бедная девочка, очарованная бывшим сторонником йоркистов, ни сделала для него, я испытывала добрые чувства ко всем, кроме лорда Ловелла, в котором видела воплощение сатаны.

– Вам сообщили, что поймали Ловелла? – спросила я у Генриха.

– Нет еще. Мне надо спросить у вас об одной вещи, о которой сказала Сибил Винн во время допроса.

– Вы клялись мне, что ее не будут пытать!

– Ей только пригрозили разорением и тюрьмой – и пытками ее возлюбленного, Найджела Вентворта. Но она сказала очень странную вещь, как мне передали, в истерике. Она утверждает, что Верайна Весткотт не только делала свечи, на которых вырезаны ангелы, но создала для вас погребальные статуи в натуральную величину наших умерших детей… и ваших братьев. И что они находятся здесь, в тайной комнате, рядом с вашими покоями.

Сердце у меня упало. Попалась! Но можно было догадаться, что он узнает; надо было набраться храбрости и рассказать ему самой. По крайней мере, принц Генри не предал меня, возможно, потому что я попросила короля объявить его принцем Уэльским скорее, чем тот собирался. И теперь – вот это.