Снова на какую-то долю секунды Коул повернул к нему голову, и летчик увидел его глаза, неимоверно огромные, налитые кровью и злобой.

— Им не удастся перехитрить меня, — прохрипел он, задыхаясь… — Тебя интересовало, чем все это кончится? Смотри же… — и не успел Гейм опомниться, Коул нажал на тот самый рычажок, на который полминуты назад указывал ему. И в тот же миг на экране возник вихрь пламени, самолет-разведчик окутал густой черный дым; усиленный репродуктором, в кабину проник и лег на магнитную лепту звук взрыва.

— Что это? — Гейм не мог прийти в себя.

— Разве ты не видишь? Русские истребители напали на наш беззащитный, невооруженный самолет и сбили. — Коул не переставал фотографировать с экрана телевизора. — Наши люди занимались научными изысканиями, и вот их убили.

— Убили?

— Ну да… Взрыв произошел в двух точках, катапультирующее устройство сразу же вышло из строя, а парашютов у них не было.

— Это ты убил их? — Гейм почувствовал, что еще немного, и он не сумеет сдержать себя.

— А ты предпочел бы, чтобы они благополучно сели на территорию Армении, выложили русским наши секреты, отдали им пленку с фотоснимками, а потом выступали бы на пресс-конференции с разоблачениями? — Коул опустил наконец руку с фотоаппаратом — на экране теперь было абсолютно пусто.

Гейм повернулся и закрыл за собой дверь. Он вернулся к пилоту и занял свое место. Пилотская кабина, залитая светом и солнцем, как бы мчалась куда-то на невидимых волнах.

— Ну, как там с нашими ребятами? — спросил пилот, — он имел в виду самолет-разведчик. — Где они? Известно ли что-нибудь о них?

Гейм не успел ответить, в переговорной трубе послышался голос полковника:

— Все в порядке, наши ребята держатся великолепно. Проверить приборы!

— Приборы в порядке, сэр.

— Подойдите поближе к границе.

— Слушаю, сэр.

Гейм думал, что после неудачи с первой машиной они вернутся на базу Инджирлик, но, видимо, он ошибся, операция «Элинт» продолжалась. Сегодня Коул предстал перед ним в новом обличье — коварного и хладнокровного убийцы. Он заблаговременно заложил в самолет-разведчик взрывчатку, а затем с помощью дистанционного управления взорвал ее, — пилот и не подозревал о том, что Коул заранее запланировал его смерть. Но чего же он хочет еще?

Коул дал пилоту поправку на курс. Извергая из сопел длинные языки оранжевого пламени, машина рванулась на восток. Гейм понял — они пересекли советскую границу, и молча повернулся к Коулу. Как бы отвечая на его безмолвный вопрос, тот проворчал:

— Я все-таки заставлю их включить радары.

Гейм хотел сказать, что, наверное, в точности повторится то же самое, свидетелями чему они только что были, но понял: слова сейчас бесполезны, и промолчал — полковник все это и сам отлично знал и если все-таки шел на риск, значит, что-то задумал.

Коул вынул из кармана документы и протянул их летчикам.

— Возьмите на всякий случай.

— Что это? — спросил первый пилот.

— Удостоверения НАСА — Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства. Для русских — вы не военные летчики, а гражданские пилоты, и самолет наш — принадлежит НАСА и занят изучением погоды. Да, да, именно погоды, а почему бы нет?

Гейм брезгливо усмехнулся: взрывать самого себя полковник Коул, кажется, не собирается, «в случае чего» он хочет скрыться под неуклюжим камуфляжем.

Гейму не давала покоя мысль о сделанных Коулом снимках: свое злодеяние он намерен выдать за дело рук советских летчиков-истребителей, и никто не сможет его опровергнуть. Гейм представлял себе, с каким удовольствием Харвуд и дружки из Пентагона воспользуются этими снимками. Этого допустить было нельзя! Но как?

Два офицера, закрывшиеся в секретной кабине, — теперь Гейм понимал, что они-то и есть специалисты по электронной аппаратуре, с помощью которой проводится операция «Элинт», — по переговорному устройству попросили полковника зайти к ним, и тот поспешно ушел. Следом за ним направился и Гейм, но вошел не к ним, а в кабину, в которой всего минуту назад наблюдал страшную гибель своих же летчиков от руки руководителя полетом. Гейм задержался в кабине считанные секунды. Когда возвратился на свое место, пилоту было не до расспросов — над советской территорией он определенно чувствовал себя скверно.

— Они собьют нас ракетами, — сказал он то же самое, что еще недавно Гейм Коулу.

Гейм промолчал, продолжая оставаться в состоянии мрачной решимости и готовности к любому концу. Он взглянул в окуляры уходящего вниз перископа-ориентира: полная жизни, зелени, солнца, Араратская долина будто растаяла, с севера опять наплывали нагромождения безлесных гор. Сильная оптика позволила отчетливо видеть широкие улицы города под крыльями самолета.

«Ленинакан», — вспомнил Гейм.

— Они почему-то молчат, — сообщил появившийся в пилотской кабине Коул. — Их радиолокационная сеть бездействует, — в голосе его звучали досада и разочарование.

Радист тревожно произнес, обращаясь к нему:

— Русское командование приказывает нам идти на посадку.

Коул расхохотался:

— Идиоты! — это, кажется, было его любимое слово. — Они думают запугать меня… Пока русские истребители поднимутся сюда, на высоту пятнадцати тысяч метров, я буду на той стороне границы, над Турцией, и пусть они тогда посмеют преследовать нас! — И он дал новую поправку на курс.

Со свистом рассекая почти безвоздушное пространство стратосферы, машина с ревом устремилась на восток. И в тот же миг в окуляры ориентира Гейм увидел советские военные самолеты: они стремительно тянулись ввысь у самой линии границы, позади них. Коул нажимал кнопки, рычажки — расположенная в нижней части машины специальная фотоаппаратура производила съемку местности.

Пилот уступил место Гейму. Обращаясь к полковнику, неуверенно сказал:

— Если мы не повернем обратно — нам не уйти от них.

— Струсили? — Коул был занят своим делом. — Успеем. Побольше веры в нашу технику!

Гейм понимал, что первый пилот прав, но не стал вмешиваться: один самолет Коул сегодня уже потерял, операция «Элинт» явно сорвалась, и пока он не компенсирует как-то этот провал аэрофоторазведкой — все равно не рискнет отступить и тем самым погубить свою карьеру. Гейм был уверен: уничтожив своих же летчиков с первого самолета, ставя на карту жизнь и свою, и всего экипажа бомбардировщика, Коул главным образом думает о своей шкуре.

Пилот умолк. Гейм заметил: тот очень нервничал, и когда снова взялся за штурвал, руки его дрожали. Машина с ревом и свистом описывала огромные эллипсы над советской территорией.

— Мы слишком далеко оторвались от границы, — робко заметил первый пилот. Коул отозвался:

— Не разводи панику. Бери пример с капитана Гейма.