– Как Иван Терентьевич?

– Да, Иван Терентьевич Парамонов очень сильный и добрый человек. – Кристина улыбнулась. – Но Уля тоже. Вы должны были почувствовать. Ведь вы из-за нее едете в Рязань?

Василий смешался, не зная, что сказать, пробурчал:

– Царевич чувствовал, что лягушка не такая, как все, а девушка…

– Откуда этот шедевр? – засмеялась Кристина.

– Из школьных сочинений, читал где-то в журнале.

Машина свернула на улицу Каляева, миновала Рязанскую таможню, затем по подсказке Кристины через минуту въехала во двор дома, где жила Ульяна Митина. Еще через пару минут они стояли перед обитой черным дерматином дверью на пятом этаже, и Вася с трудом справился с волнением, удивляясь своим эмоциям. Позвонить он не успел, дверь открылась сама, словно их давно ждали, и на пороге возникла Ульяна в полупрозрачной оранжевой блузке и короткой кожаной юбке.

– Проходите, гости дорогие, вовремя вы, я только что сама пришла.

– Э-э… я тут случайно, проездом… – начал было Вася, поймал боковым зрением веселый взгляд Кристины и сказал смелее: – Хотя на самом деле специально приехал, чтобы повидать вас, Ульяна. Не прогоните?

– Мы же были уже на «ты», – улыбнулась девушка, посторонилась. – Почему я должна вас… тьфу ты!.. тебя прогонять? Кристина, не стой у порога, заходи смелее. Что, плохая весть?

– Недобрая.

Посвященная Внутреннего Круга и авеша Светлены несколько мгновений смотрели друг на друга пытливо и оценивающе, затем Кристина шагнула в прихожую, и Вася поспешил следом за ней.

Вскоре они, умывшись с дороги, сидели на кухне двухкомнатной квартирки Анны Павловны, тетки Ульяны, и пили чай. Уля уже позвонила Ивану Терентьевичу, который обещал приехать незамедлительно, и вели неторопливый разговор на темы, интересующие Васю больше всего. В обществе двух «божественных» дам он чувствовал себя на седьмом небе, ощущал небывалый душевный подъем и жаждал узнать о жизни Внутреннего Круга как можно больше. Ему одинаково интересно было слушать и Кристину, говорящую устами Светлены, и Ульяну – Посвященную I ступени Круга, а обаяние Ули кружило голову, как молодое вино, и заставляло сердце сжиматься в ожидании чуда.

– А не махнуть ли нам, ребята, куда-нибудь в леса? – неожиданно предложила Ульяна, посматривающая на Васю с неким любопытством и пониманием, явно не относящимся к его личным переживаниям. – Мы перестали просто радоваться жизни и не умеем отдыхать. Возьмем путевки на турбазе и пойдем на лодках по Мещере. Как предложение?

– Великолепное! – показал большой палец Вася. – Что скажешь, Крис? Или тебе еще экзамены сдавать?

– Я же не предлагаю ехать прямо сейчас, – пожала плечиками Ульяна. – Поближе к середине лета.

– Я с удовольствием, – сверкнула улыбкой Кристина. – Давно не была на природе, без комфорта и благ цивилизации. Люди вообще потеряли способность довольствоваться малым, быть счастливыми и никому не завидовать. Вместо этого нас обрекли гоняться за призраком материального благополучия, быть вечно недовольными, несчастными, различать добро и зло.

– Разве это отрицательное качество – различать добро и зло? – хмыкнул Василий.

Кристина посмотрела на него стесненно, с виноватым видом, как бы прося прощения за то, что он ее не понял, и Ульяна пришла ей на помощь:

– Как прошлое и будущее не представляют особой ценности в роли показателей прогресса, так и категории добра и зла не имеют логически безупречной модели. Примеры нужны?

– Я и сам могу привести пример, – небрежно бросил Вася.

– Приведи, – согласилась Ульяна.

– «Чистилище».

– Ты имеешь в виду «Стопкрим»? Молодец, хороший выбор. На примере деятельности «Стопкрима» мы действительно видим, как безудержное стремление творить добро принимает уродливые формы и огромные масштабы, в результате чего добро и зло стали неотличимы друг от друга.

– Хотя лично я симпатизирую «чистильщикам», – добавил Вася ради справедливости. – Иногда самому хочется стать в их ряды.

Девушки переглянулись, засмеялись.

– Все мужчины непоследовательны и противоречивы, – сказала Ульяна, – Балуев не исключение.

– Не претендую, – простодушно отозвался Василий. – Вы мне одну простую вещь объясните, гражданки Посвященные: зачем ваш Монарх Тьмы вмешивается в жизнь людей? Какую цель преследует?

– На этот вопрос могу ответить я, – раздался из прихожей мужской голос, и в комнату вошел бодрый, подтянутый, уверенный и вежливый Иван Терентьевич Парамонов. – Не сильно задержался? Добрый день, Василий Никифорович, Кристя. Рад видеть вас в добром здравии. – Он сел за стол, придвинул чашку, налил чай. – Так вот, по поводу цели Монарха. Его не интересуют ни добро, ни зло, ни реакция людей. Конкере интересует лишь истина, причем не Истина с большой буквы, а частная, экспериментальная, так сказать, какой пользуются ученые. И признает он только логику и трезвый, абсолютно нечеловеческий расчет.

– Тогда он просто эгоист, – проворчал Василий.

– Сказать о негуманоиде, что он эгоист, – все равно что признать его человеком. Он не человек, точнее – нелюдь! Он выше… или ниже, если хотите, любых морально-этических оценок, и воспринимать его следует не как злого бога, а как в высшей степени беспринципное существо, способное и на зло, и на доброе деяние.

– Что-то я не слышал от вас, чтобы Монарх когда-либо сделал доброе дело.

– Почему же, могу рассказать…

– Остановитесь, мужчины, – пришлепнула по столу ладошкой Ульяна, – о Монархе поговорим позже. Иван Терентьевич, гости прибыли не с добрыми вестями. Судя по всему, у нас возникли проблемы.

– Этого следовало ожидать, – спокойно проговорил Парамонов, – после того, как мы нарушили законы молчания и недеяния. Слушаю вас, молодые люди.

Василий посмотрел на приятельницу Матвея Соболева, но та отказалась начинать.

– Сначала ты.

– На всех нас объявлен всероссийский розыск, – сказал Вася. – Мы теперь «особо опасные преступники, сбежавшие из колонии строгого режима».

Иван Терентьевич покачал головой.

– Даже так? Наши недоброжелатели смогли втянуть в орбиту своих интересов милицию? Это славно. Никогда не имел дела с милицией.

– Что будем делать?

– Что будете делать вы, Василий Никифорович, я не знаю, однако же мы с Улей ничего предпринимать не собираемся.

– Так-то оно так, – безразличным тоном произнес Василий, – только кто даст гарантию, что вас не засадят в СИЗО до выяснения личности? На год? Или не пристрелят «при попытке к бегству»?

– Не пристрелят, – улыбнулся Иван Терентьевич.

– Оно конечно, вы Посвященные и все такое прочее, однако смею вас уверить, что и против вас… против всех нас работают не простые смертные. Вся эта кампания с розыском – дело рук очень высоких людей, причем людей Круга.