– Он не оставит. Ответь. Все остальные – тихо!

На минуту Райму показалось, что Пуласки не хочет отвечать. Но глаза молодого человека оживились, и он взял трубку. Почему-то отвернувшись от остальных, чтобы вести разговор.

Райму хотелось слышать, о чем он говорит, но он поручил Рону Пуласки найти сообщников покойного Часовщика – безобидных или опасных – и не должен был вмешиваться. Собственно говоря, даже не имел права говорить полицейскому, что делать и как это делать. Райм был всего лишь консультантом; Пуласки – официальным служителем закона.

Через несколько минут Пуласки закончил разговор и повернулся.

– Уэллер хочет меня видеть. Один из его клиентов тоже.

Райм приподнял бровь. Так было еще лучше.

– Он остановился в «Хантингтон-армз». Это Западная Пятьдесят шестая улица.

Райм покачал головой – он не знал этого отеля. Однако Мел Купер нашел его в Интернете.

– Это одна из тех лавочек в Вест-Сайде.

Отель находился чуть севернее Адской кухни – этот район, названный по образцу опасного района в викторианском Лондоне, некогда являлся логовом преступников. Теперь это был образец облагораживания, хотя несколько старых кварталов еще сохранилось. Отель, который назвал этот человек, по словам Купера, находился в чрезмерно дорогом квартале.

– Мы встречаемся через полчаса, – сообщилл Пуласки. – Как мне держаться?

– Мел, где расположены этот район и отель?

Эксперт обратился к программе Гугл «Планета Земля» на одном компьютере и к файлу «Нью-Йоркский департамент зданий» на другом. Не прошло и минуты, как он вывел на главный монитор вид сверху нужной улицы и план самого отеля.

У отеля имелся патио, который мог бы служить превосходным местом для наблюдения, будь погода не такой холодной, но встреча должна была состояться внутри.

– Сакс, мы можем организовать группу наблюдения в вестибюле? – поинтересовался Райм.

– Сейчас позвоню. Посмотрю, что удастся сделать. – Через несколько минут Амелия ответила: – Сейчас не до связи с инстанциями. Но я натянула несколько нитей в отделе расследования тяжких преступлений. Через двадцать минут там будут двое в штатском.

– Пуласки, нам нужно провести операцию пошире. Ты должен выиграть время. Дня два. Как он разговаривал? Настойчиво?

Проведя рукой по белокурым волосам, патрульный ответил:

– Да нет. Мне показалось, у него есть идея, которую он хочет осуществить. Он сказал, чтобы я не ставил машину перед отелем, если сам буду за рулем. Говорил он, знаешь, очень загадочно. Не хотел ничего сообщать по телефону.

Райм оглядел его.

– У тебя есть кобура для крепления на лодыжке?

– На лодыжке?.. А, для запасного ствола? У меня даже нет второго пистолета.

– Не для запасного. Для единственного. Тебя могут обыскать. А большинство обыскивающих останавливаются на бедрах. Сакс?

– Я дам ему оружие. «Смит-вессон бодигард», – отозвалась Амелия. – Тридцать восьмой калибр. В нем есть встроенный лазер, но с ним не возись. Пользуйся мушкой и прорезью. – Она полезла в ящик стола и дала Рону маленький черный автоматический пистолет. – Я нанесла на них лак для ногтей. Легче целиться при слабом освещении. Ярко-розовый, разглядишь?

– Разгляжу.

Она вручила ему маленькую тканевую кобуру с пряжкой и кожаным ремешком. Райм вспомнил, что липучки ей никогда не нравились. Амелия Сакс ничего не оставляла на волю случая.

Пуласки поставил ногу на стул и пристегнул кобуру. Ее не было заметно. Потом осмотрел маленький короткоствольный пистолет. Дослал патрон в патронник, взял еще один у Сакс и вставил в обойму. Шесть в коридоре, один в спальне. Вогнал обойму на место.

– Как спуск?

– Тугой. Девять фунтов.

– Девять. Так.

– Только он самовзводный. Для выстрела спусковой крючок нужно отводить назад почти до отказа. Но он маленький. На предохранитель не ставь. Не знаю, зачем он здесь, при таком тугом спуске.

– Понятно.

Пуласки взглянул на свои часы.

– В моем распоряжении двадцать пять минут. Звонить уже поздно.

– Поздно, – согласился Райм. – Но у группы наблюдения микрофоны будут включены. Хочешь бронежилет?

Пуласки покачал головой.

– Его заметят скорее, чем оружие. Нет, поеду чистым.

– Уверен? – спросила Сакс. – Тебе решать.

– Уверен.

– Новичок, твоя задача вызвать их на разговор. Скажи им, что хочешь снова встретиться. Держись скромно, осторожно, но на встрече настаивай. Пусть даже в другом штате. Мы привлечем Фреда Деллрэя. Помощь федералов. Они умеют следить. А сейчас никуда не езди с ними. Мы не сможем следовать за тобой.

Пуласки кивнул. Вышел в коридор и осмотрел себя в зеркале. Слегка взъерошил волосы.

– Я достаточно загадочен?

– Ты выглядишь воплощением беспринципности, – заверил Райм.

– И притом опасным, – добавил Мел Купер.

Патрульный улыбнулся, надел пальто и скрылся в переднем вестибюле таунхауса.

– Держи нас в курсе, – крикнул Райм. И, услышав за открывшейся дверью вой ветра, спросил себя: «Что за бессмысленное требование?»

Ты с этим справишься.

Рон Пуласки осторожно шел в районе Пятидесятых улиц по тротуару, покрытому серым снегом и еще более серым льдом. Дыхание его выходило струйками пара в беспощадно холодный воздух, и он почти не чувствовал своих пальцев.

Спуск требует усилия в девять фунтов? Его табельное оружие, «глок-17», требовал втрое меньше. Разумеется, главное не сила нажатия на спусковой крючок. Усилие в девять фунтов вполне доступно любому старше шести лет. Проблема в меткости. Чем сильнее нажим на спуск, тем менее точен выстрел.

Но до перестрелки дело не дойдет, напомнил себе Пуласки. И даже если дойдет, в отеле будет группа поддержки, готовая, ну, поддержать его.

Он… Черт возьми! Улица закружилась. Он едва не шлепнулся из-за покрывшейся льдом лужицы, которую не заметил, и от неожиданности вдохнул ртом обжигающе холодный воздух.

Ненавижу зиму.

Пуласки напомнил себе, что еще даже не зима, только предзимье. Он поглядел сквозь дождь со снегом. В трех кварталах отсюда – длинных, больших кварталах – был виден отель. Красный неоновый круг, часть логотипа.

Пуласки прибавил шаг. Всего два дня назад он с Дженни и детьми проводил вечер перед камином, потому что с газопроводом в этом квартале возникла проблема. Просачивался холод, и он затопил камин настоящими дровами, не искусственными «дурафлейм». Дети в пижамах и в спальных мешках рядом, он и Дженни на надувном матраце. Пуласки рассказывал самые худшие – детские – анекдоты, пока дети не заснули.