Бисеринки пота образуются на лбу Ашера.

– Черт побери, Айви, – шепчет он, но не проникает в меня. Ашер трется об меня, толкает бедрами вперед и назад, и это ощущение настолько сильное, что мое нутро теперь уже пульсирует. И то, что он смотрит на меня при этом, что я вижу шрам у его рта, обнажает все. Заставляет меня стонать. Я протягиваю руку, касаюсь этого места, затем вцепляюсь в его волосы и притягиваю его ближе к себе, чтобы поцеловать его рот, его шрам. Все шрамы.

А потом он проникает в меня, очень медленно продвигается вперед, чтобы в следующий момент отступить и полностью войти в меня. Я задыхаюсь. Его дыхание на моей шее, кажется, обжигает меня, потом его губы ищут мои. Я цепляюсь за него, двигаю бедрами, чтобы вобрать его глубже, и издаю стон. Ощущение Ашера во мне – настолько переполняющее чувство, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Мы начинаем двигаться, и я приспосабливаюсь к его медленному ритму. Но мой пульс учащается. Слишком быстро. Мне кажется, что мое сердце исполняет песню со скоростью сто пятьдесят ударов в минуту.

Выражение лица Ашера заставляет горячую дрожь пронестись по мне. То, как трепещут его веки, как открывается его рот, а потом как из него вырывается стон. Меня возбуждает то, как лоб Ашера хмурится от напряжения, а волосы падают ему на глаза. Он наклоняется и нежно проводит языком по моей шее, покусывает кожу под мочкой уха и посасывает ее. Пробует меня на вкус. Он хрипло шепчет мое имя снова и снова, потом вдруг меняет темп, снова становится то медленнее, то настойчивее. С каждым проникновением накапливается все больше и больше давления. Ашер поднимает мою ногу и глубоко входит в меня, неотрывно глядя на меня. И я знаю, что сейчас пропаду под его взглядом.

Глаза Ашера тускло блестят, словно расплавленная карамель, когда низ моего живота сжимается от удовольствия. Он целует меня, и я стону ему в рот, пока кончаю. И когда он тоже кончает, наше дыхание смешивается в единое целое.

Я выбрала черный карандаш с твердым кончиком и вывела линию буквы О в более длинную линию. Снизу я рисую нежные цветы с помощью акварельной ручки и украшаю промежутки ланцетовидными листьями. Мои пальцы все еще влажные от речной воды, которой я умылась, прежде чем снова залезть в палатку сегодня утром. Несколько брызг капнули на бумагу, но я не осмеливаюсь оставить Хедвига открытым для просушки, потому что тогда Ной может залезть в него и прочитать. Поэтому я захлопываю ежедневник и запихиваю его под надувной матрас, прежде чем лечь и широко развалиться.

– Тебя не было сегодня ночью очень долго. – Ной смотрит на меня.

Я останавливаюсь посреди движения.

– Я думала, ты спишь.

– В этой дерьмовой палатке невероятно жарко, как же тут можно спать? Или я просто настолько горяч? – из меня вырывается стон. – Но если серьезно, я чувствовал тысячу комариных укусов на своем теле и отвратительную жажду. – он поднимает одну бровь. – Думаю, то, что ты отсутствовала до восхода солнца, означает, что Ашер не совсем одурел и его мужская честь все еще цела. В отличие от твоей…

– Ной! – я ищу что-то, чем можно запустить ему в голову, но не нахожу ничего, кроме своей сумки с принадлежностями для умывания. – Я была на улице только потому, что к нам на огонек заглянул настоящий лось. Если тебя это интересует, он бродит как раз возле нашего лагеря в поисках чего-нибудь съедобного.

– Остынь, корица. Я не дурак. Ашер даже не смог вышвырнуть тебя в этой дурацкой настольной игре. Скажи мне, какой брат откажется от такого. Заметнее не бывает.

Ну конечно, Ной не упустил бы такой возможности.

– Сегодня мы отправляемся к водопадам. Ты можешь компенсировать этим настольную игру и попытаться затащить меня под воду в одном из бассейнов.

– Договорились.

Он скатывается с матраса и взмывает вверх. Одетый только в боксерские шорты, Ной исчезает на улице, и вскоре я слышу, как Харпер кричит и хохочет одновременно.

Мы завтракаем на старом одеяле для пикника. Пока Ной недовольно жует свои сухие рисовые хлопья, потому что молоко прокисло, несмотря на холодильник, я отламываю себе кусочек хлеба. Я не голодна и из-за большого напряжения все равно не смогу толком ничего съесть. Мы с Ашером почти не разговаривали ночью, и наши немногие разговоры вообще не были о чем-то важном. Я не знаю, как обстоят дела между ним и мной и как мы должны рассказать об этом его отцу. Хочет ли Ашер вообще сказать об этом ему и Ною? Или это просто сон, вакуум, в котором мы живем здесь, который не имеет ничего общего с реальностью на острове?

Ашер жарит яичницу над огнем для себя и Сэма. Он только один раз мельком взглянул на меня и не подал никакого виду перед остальными, но я не могу отвести от него взгляда. Когда Ашер засовывает в рот вилку или разговаривает с Сэмом, я наблюдаю за его губами, и у меня учащается сердце при мысли о том, что он делал своим ртом этой ночью. Я чувствую каждое его прикосновение. Как он гладит мою руку, чтобы дотянуться до кофейника, как он продвигается ко мне со стопкой дров на руках и трет свои джинсы о мою ногу. Это заставляет мой пульс учащаться каждый раз, и я почти уверена, что остальные должны это заметить.

После завтрака мы все направляемся к машине. Ашер отстал, пока мы с Харпер идем впереди, и почему-то это заставляет меня нервничать. Ной что-то говорит, и я оборачиваюсь, но могу смотреть только на Ашера. На слегка приподнятый уголок рта со шрамом и маленькую ямочку, когда он улыбается. Как только я снова смотрю вперед, у меня возникает ощущение горящего стекла в спине.

Возле машины мы собираем все наши вещи для купания в водопадах, и в то время как другие ищут кратчайший путь через Гугл-карты, я вытаскиваю упаковку бутылок с водой из багажника и набиваю их в свой рюкзак. Я на мгновение застываю, когда Ашер проходит рядом со мной.

– Можете идти вперед, мне еще нужно отыскать свои солнцезащитные очки, – крикнул он нам. Но мои глаза тут же зафиксировали, что его темные очки уже болтаются на вырезе его футболки. Остальные скорее всего этого не заметят, так как нас почти полностью заслоняет открытая дверь багажника.

– Эй, – мягко говорит он. Его ладонь касается моего предплечья и медленно двигается по нему вверх, а в следующее мгновение он притягивает меня к себе. Мы целуемся поспешно и неловко, я чувствую его усмешку на своих губах и тоже невольно улыбаюсь – до тех пор, пока его хватка на моей шее не становится сильнее и он не углубляет поцелуй, из-за чего у меня тут же вырывается стон.

– Ну, вы там скоро? – кричит Ной слишком громко и довольно близко, и мы в ужасе отстраняемся друг от друга. – Сегодня становится очень жарко, и Гугл говорит, что нам предстоит восемь миль впереди. У меня нет никакого желания прийти туда, когда там уже будет куча семей со своими спиногрызами.

Ашер надевает темные очки, и мне жаль, что у меня их нет, чтобы можно было спрятаться за ними. Наверное, Харпер достаточно просто взглянуть на меня один раз, чтобы понять, что происходит во мне. Мы уезжаем, и я пытаюсь вовлечь Харпер в разговор о ее брате. Она просто обожает Чейза, если судить по тому, что я наблюдала все это время, и Харпер гордится тем, что он как раз занялся собственной маленькой закусочной в Ганновере. Этим разговором я убиваю двух зайцев одним выстрелом. С одной стороны, Харпер не сосредотачивается на мне, а с другой стороны, меня это отвлекает. Закусочная Чейза расположена в старом кинотеатре, и Харпер большую часть пути рассказывает мне, как выглядят плитки, каких цветов стены и как выполнен декор.