– Полоумный ученый с ненормальным приятелем, алкоголик и игрок Юра, жадная Светлана, покупатель, пожелавший устроить карусель с осмием, и отчаянная девчонка! Роскошная компания! – не выдержала я. – А что случилось с бусами?

– Я их испортила, – сказала Наташа. – Удивилась, откуда у Кати это украшение, взяла посмотреть, уронила и наступила на пластмассовые шарики, они были большими и пустыми. Сразу треснули.

– Катя занервничала, – понимающе подхватила я, – а потом увидела у лоточника елочные шары и обрадовалась. Серьги Светы у нее всегда с собой, девочка отлучилась в туалет, засунула в шары украшения Марковой и вдела в мочки. Вот только она не подумала, что дырочки в ушах могут воспалиться от тяжести.

– И что нам теперь делать? – прошептала Наташа.

Я вынула мобильный:

– Никита, поднимайся.

– Кого ты зовешь? – испугалась Наташа.

– Человека, который поможет разрешить ситуацию, – ответила я. – Катя, открой дверь.

Девочка беспрекословно выполнила мой приказ, в номер вошел Никита.

Я встала:

– Знакомьтесь. Господин Фролов, российский консул, по совместительству сотрудник спецслужб. Расскажите ему все, в мельчайших деталях.

– КГБ, – ахнула Наташа, – ужас!

– Не такие уж мы страшные, – оптимистично заявил Никита, – и называемся теперь иначе, но не в вывеске суть.

Я пошла к выходу.

– Ты куда? – пискнула Катя.

– По делам, – ответила я, – напряженный у меня отдых получается, ни минутки свободной. Слушай Никиту! И больше никакой самодеятельности.

Элен приехала к месту встречи в точно назначенный час.

– Садись, – приветливо сказала она мне, распахивая дверцу кабриолета, – доставлю тебя с ветерком.

«Ветерок» по-пхасски – это пятьдесят километров в час: на острове не принято носиться на реактивной метле, но я и не люблю беспредельных скоростей, поэтому обрадовалась. Дорога заняла короткое время, и когда женщина объявила:

– Прибыли, – я очень удивилась.

Дорогая открытая машина стояла у маленького трактира, того самого, куда нас на обед привозила Лариса. Более того, Элен почти слово в слово повторила фразу гида:

– У таверны нет мишленовских звезд, но Амени шикарно готовит.

Если хозяин и узнал туристку, недавно съевшую в ресторане обед, то вида не подал. Кланяясь до пола, Амени провел нас с Элен в небольшую кабину в глубине зала и отдернул шторку, прикрывавшую вход.

– Прошу, мадам.

Я проскользнула внутрь. За круглым столом сидел Себасти, он молча указал на свободный стул и спросил:

– В чем дело?

Из соседней кабинки раздались шум, громкий смех, звяканье столовых приборов. Я укоризненно сказала:

– Не лучшее место для важного разговора. Здесь отличная слышимость!

У Себастьяна дернулась щека, а Элен возразила:

– Наоборот. У Амени очень дорого, сюда не заглядывают пхасцы, в ресторане одни иностранцы, почетных гостей хозяин устраивает в этих кабинетах, здесь подают осуко.

– Что такое осуко? – удивилась я.

Элен улыбнулась.

– Король Званг мечтает сделать свой народ здоровым. И у него пока это отлично получается. На острове искоренены наркотики. Героин, гашиш и прочие амфетамины не достать, за их продажу и употребление полагается смертная казнь. Званг справился с алкоголизмом. На острове не найти напитков крепче слабого сливового вина.

– Даже пивом можно назюзюкаться до изумления, – улыбнулась я.

– Конечно, – кивнула Элен, – но есть маленькая деталь. Если местный житель появится на улице нетрезвым, у него отбирают дом.

– Как отбирают? – не поняла я.

Элен открыла меню.

– Элементарно. Приходит полиция и вышвыривает его на улицу. С собой можно взять лишь документы.

– Ваш Званг Гитлер! – возмутилась я. – Значит, туристам разрешено наливаться спиртным, а пхасцам нет?

– Именно так, – кивнула Элен.

– Званг чудовище! – выпалила я. – Натуральная сволочь. Ну ладно, мужчины под чистым небом не пропадут, но женщины, дети, старики?

Элен посмотрела на меня поверх папки с меню.

– Не суди, пока всего не узнаешь. Когда Званг стал королем, население Пхасо вырождалось. Отец короля не заморачивался судьбой своих подданных. Он жил по принципу: после меня хоть потоп. Из всех правителей Пхасо родитель Званга был самым эгоистичным и жадным, думал только о себе, поэтому закрывал глаза на то, как живет простой народ. У местного населения в желудке отсутствует фермент, помогающий расщепить крепкое спиртное. В древние времена на Пхасо не знали водки, джина, коньяка, все это пришло, когда остров стал курортом для европейцев. Знаешь, сколько тут рождалось детей-уродов? Званг категорически запретил людям закладывать за воротник. Если набухался – отнимут дом. Если сдал пьяницу – получишь дом. И теперь в стране стопроцентная трезвость, самогонку не варят, из-под полы горячительным не торгуют, очень боятся. Но туристам можно все. Поэтому в ряде ресторанов, которые имеют лицензию на торговлю крепкими напитками, подают осуко. Это местная водка из кактусов. Получить разрешение на торговлю осуко очень сложно, у Амени оно есть. Ни один местный в такой ресторан не сунется. Во-первых, дорого, а во-вторых, он побоится, что его сочтут пьяницей. Поэтому тут одни иностранцы. Им на всех плевать, они отдыхают! Можно спокойно обсуждать любые дела, никого они не интересуют.

– Ты сюда пришла послушать лекцию об истории Пхасо и Званге-реформаторе? – не выдержал Себастьян.

– Нет, – отрезала я, – хочу предложить вам сделку.

– Начинай! – скомандовал Себасти.

– Я приехала на Пхасо отдыхать и скоро уеду, – мирно начала я, – вернусь в Москву и забуду про дурацкую нелепицу со свадьбой. В России такое бракосочетание не имеет законной силы.

– Ты же француженка? – удивился Себасти.

– Да, – кивнула я, – имею двойное гражданство. Но не в этом суть. Я не замужем, абсолютно свободная женщина, меня никто не будет упрекать в браке с Себасти. А вот Ари! За версту видно, как она ревнива. Я могу уехать и молчать, а могу дать интервью прессе, – добавила я, – разболтать о смешном случае на Пхасо. Ари пережила фарсовую свадьбу, но ее родители! Они недолюбливают Себастьяна и…

– Чего ты хочешь? – оборвал меня Себастьян.

– Встречи с Айлин, – заявила я.

– Что? – вздернула брови Элен.

– Встречи с Айлин, – повторила я, – той, что принадлежит королеве Лиме.

– Это невозможно, – отрубил Себастьян.

– На Пхасо есть нечто для тебя невозможное? – поддела я его.