Слово держал Адемар:

— Господь даровал нам эту победу. Но подобно всем прочим деяниям рук человеческих, она мгновенно обратится в прах. Силы Кербоги столь велики, что он — в отличие от нас — может не заботиться о потерях. Мы же не можем платить жизнью за жизнь. Если мы хотим добиться окончательной победы, нам надлежит уповать только на Бога.

Епископ закашлялся. Стоявший возле него Боэмунд, несмотря на одержанную победу, был очень мрачен. Зато Раймунд загадочно ухмылялся.

— Да, мы просили прощения у Бога. Многими из нас овладело маловерие и малодушие, и они предпочли вечный позор мученической кончине. Некоторые — и таких тоже нашлось немало — оставили ратный труд ради антиохийских блудниц. Смрадное их зловоние достигло небес! Немногим удалось сохранить истинную веру, и потому Господь превратил наш лагерь в пустыню, кишащую змеями и скорпионами, и сделал нас добычей хищных волков в овечьих шкурах!

Некоторые из окружающих выглядели опечаленными — они не ожидали таких речей после победы; другие были смущены или напуганы словами владыки. Сомнение стало овладевать ими, а во взглядах появилось отчаяние.

— Но не устрашайтесь! — возвысил голос Адемар. — Наш Господь милосерд, и Он внимает мольбам наших святых заступников! Он явил нам знак Своего благоволения.

По толпе пополз недоуменный шепот.

— Прошлой ночью этот священнослужитель сподобился удивительного видения.

Отец Стефан вышел вперед. Он старался держать руки по швам, однако то и дело непроизвольно похлопывал левой рукой по бедру; в эту минуту он походил на мышь, представшую перед стаей канюков. Он говорил, глядя в землю, и так тихо, что епископ несколько раз призывал его повысить голос.

— Это случилось минувшей ночью. В самый разгар пожара и паники я вбежал в церковь Святой Марии и, убоявшись происходящего, стал молить Господа о спасении. Когда же я поднял глаза, то увидел перед собой три фигуры.

— Опиши их, — потребовал Адемар.

— Я увидел двух мужчин и женщину.

— Ты узнал их?

— Да, владыка! Они явились сюда из другого мира. — Немного помедлив, будто душа его вновь припоминала видение, он продолжил: — Их окружало золотистое мерцающее облако, рядом с которым померк бы любой свет. Они имели человеческий облик и при этом были лишены телесности. Справа стоял очень старый человек с белой бородой, в одной руке он держал посох, увенчанный крестом, а в другой — связку ключей, которая позванивала при каждом его движении. Это был сам святой Петр, первоверховный апостол и охранитель Антиохии.

Стоявший неподалеку Боэмунд, удивленно приподняв рыжую бровь, нервно теребил край туники.

— Слева стояла женщина с безмятежным и светлым, словно звезды, лицом, одетая в расшитые золотом синие одежды. Она держала в руках младенца, от коего исходил неземной свет.

— Это была сама Божья Матерь! — воскликнул епископ. — А кто был третий?

— Он стоял перед своими спутниками, прижимая к груди Священное Писание, и прекраснейшее лицо Его было исполнено торжественности. Голос Его походил на шум многих вод. Он спросил, узнаю ли я Его. Я ответил отрицательно, ибо не дерзал даже помыслить об этом. В тот же миг над головою Его появился сверкающий крест, и Он вновь спросил меня, узнаю ли я Его.

Слова Стефана звучали на удивление прозаично, словно он повторял их по памяти, однако к его речам прислушивались теперь все стоявшие на горе норманны, искренне пораженные услышанным. Граф Раймунд сиял так, словно не священник, а он сам удостоился этого видения.

— Я ответствовал так: «Я не знаю тебя, но я вижу крест, подобный тому, на котором был распят наш Спаситель». Он сказал мне: «Это — Я». И тогда я пал ниц и стал испрашивать Его милости. Пресвятая Дева и всеблаженнейший Петр тоже пали пред ним ниц и стали просить Его о том, чтобы Он помог своим заблудшим рабам.

— И что же Он сказал тебе?

Память о чуде или внимание толпы наполнили священника уверенностью. Он перекрестился и, обратив лицо к небу, прикрыл глаза.

— Он сказал: «Все то время, пока вы шли сим скорбным и опасным путем, я находился рядом с вами. Я открыл пред вами врата Никеи и помогал вам при Дорилее. Когда вы страдали у стен Антиохии, Я страдал вместе с вами, когда же вы разбрелись подобно заблудшим овцам, Я плакал над вашей греховностью. Это Я позволил вам войти в Антиохию и изгнать из Моего дома языческих духов». После этого он отворил книгу, буквы в которой горели таким пламенем, что я не мог их прочесть, и сказал: «Передай Моим людям следующее. Если они будут со Мною, то и Я буду с ними. Если они понесут епитимью и наложат на себя строгий пост, то через пять дней я явлю им чудо. Я с вами, и никто — ни на земле, ни на небе — не может противостать мне». — Отец Стефан склонил голову. — Он закрыл свою книгу, однако божественный свет не стал от этого менее ярким. Мало того, он разгорался все сильнее и сильнее, хотя я закрыл глаза и прикрыл их руками. Когда же я вновь открыл их, в церкви не было никого.

Вновь уйдя в себя, священник отступил назад, а вместе с ним отступил и водивший им дух. Казалось, что солнце укрылось за тучами, хотя на небе по-прежнему не было ни облачка.

Над горной вершиной установилась поразительная тишина.

Адемар так и сидел на камне, выпрямив спину и молитвенно сложив руки.

— Аминь! — подытожил он.

Его слово можно было уподобить камешку, нарушившему тишину старого пруда.

— Аминь… Аминь… Аминь… — понеслось над толпой.

— Можешь ли ты поклясться, что все сказанное тобою — правда? — спросил Адемар у священника.

— Клянусь перед Богом и перед всеми Его святыми!

Адемар махнул рукой, и в центре круга появилось еще двое священников. Один из них держал книгу в серебряном переплете, другой — украшенный драгоценными камнями золотой крест. Приняв книгу и крест, епископ протянул их отцу Стефану. Руки у священника тряслись от волнения.

Отец Стефан поднял книгу над головой.

— Ты держишь в руках святое Евангелие! — возгласил епископ. — Поклянись на нем в том, что ты действительно сподобился подобного видения!

— Клянусь!

— Это — крест Господень. Поклянись страданиями нашего Спасителя в том, что ты не солгал нам ни слова!

— Клянусь!

Адемар повернулся к отцу Стефану, чтобы забрать у него священные предметы. Однако тот еще не закончил своей речи.

— Я могу дать любую клятву. Если кто-то из присутствующих сомневается в истинности моих слов, я готов забраться на вершину этой башни, — он указал на укрепление, над которым реял стяг Боэмунда, — и спрыгнуть с нее вниз! Мои слова истинны, и потому меня понесут на своих крылах ангелы. Я готов выдержать и испытание огнем. Истина Божия охранит меня от его палящего жара. Хотите вы этого или нет?