Только одна из женщин, казалось, не разделяла всеобщего ликования. Обежав встревоженным взглядом лица вернувшихся, она немного растерялась, а затем с воем кинулась к телу погибшего кельта — того самого, которого Клодий успел убить дротиком. Вцепившись в поводья лошади, на которой лежало тело убитого, несчастная разразилась пронзительными воплями и стенаниями.

Арден бросил в ее сторону сочувственный взгляд, но даже не двинулся, чтобы как-то успокоить рыдавшую женщину. Смерть — удел каждого воина, и все это знали.

Вместо этого он вскинул в воздух руку, призывая всех к тишине.

— Я привез вам гостей!

Оглушительный ликующий вопль, похожий на вой, перемежаемый проклятиями в адрес римлян, прервал его на полуслове.

— Слышь, Арден! Возьми эту толстуху, обдери ее до костей и приладь мясо к молоденькой — наверное, тогда ты получишь хоть одну пленницу, за которую можно будет подержаться! — загоготал кто-то в толпе.

— Никак эта недотрога обожает скакать верхом!

— Отдай толстуху мне — я поселю ее в амбаре со скотиной! У нее задница, как у моей кобылы, вымя, как у коровы, и надутый вид — точь-в-точь как у нашей свиньи!

Валерия застыла; надменно расправив плечи, она изо всех сил старалась держаться невозмутимо, как положено женщине ее круга. «Ты — дочь Рима!» Но страх уже запустил ледяные когти ей в душу — больше всего она боялась, что их изнасилуют.

Каратак снова потребовал тишины.

— И поскольку эти женщины — наши гостьи, гостьи клана Каратак, племени Аттакотти, живущего на земле Каледонии, я требую, чтобы к ним относились с подобающим почтением, как вы относитесь к вашим матерям или сестрам. Эти пленницы — мой военный трофей. А трофей имеет огромную ценность, если с ним обращаться бережно. И утратит ее, коли кто-то по глупости забудет об этом. И вот теперь при всех я даю им слово, что здесь они в безопасности. И что тот, кто посмеет обидеть их, будет иметь дело со мной. — Он обвел выразительным взглядом разом притихшую толпу, словно бросая своим соплеменникам вызов. Однако все молчали.

— И со мной тоже, — добавил вдруг чей-то грубый голос. Услышав его, Валерия едва не рухнула навзничь. Кассий! Бывший гладиатор и ее телохранитель, пропавший во время первой засады! — Мне уже и раньше случалось защищать ее, и я готов делать это и дальше, — продолжал он, с вызовом глядя на своих новых сородичей. — Я бежал, чтобы стать свободным, а вовсе не потому, что девушка чем-то меня обидела. — Раздвинув толпу могучим плечом, он принялся проталкиваться к Валерии. Опасливо поглядывая на гиганта, чуть ли не на голову возвышавшегося над этой оравой, варвары и пикнуть не посмели, молча давая ему дорогу. На бедре у него висел огромный кельтский меч. Кивнув, Арден продолжал:

— Толстухе — ее зовут Савия — я дал свободу. Но она станет работать в большом доме, как когда-то работала на Рим. Ну а потом сама сделает свой выбор. А худышка — ее имя Валерия — расскажет нам много интересного и о своем муже, и о его людях. И не смейте оскорблять ее, потому что у себя на родине, в Риме, она была весьма знатной дамой.

Последние его слова вызвали в толпе улюлюканье и смешки.

— Эй вы, послушайте! — крикнул Арден. — Вы не поняли — мы можем многому у нее научиться.

— Ну да, научиться! Интересно, чему? Как брать взятки, драть с людей три шкуры да еще задирать нос?! — возмутился кто-то.

— А может, предательству? Или жестокосердию? — присоединился к нему другой.

— Валерия тоже сможет поучиться у нас кое-чему. Например, как чудесно жить среди свободных и гордых Аттакотти! — При этих словах толпа восторженно взревела. Арден бросил взгляд на пленницу, и Валерия заметила в нем смешливый огонек, как будто он знал, что творится в ее душе, и догадывался о терзающих ее страхах. Странные чувства захлестнули Валерию — раздражение, оттого что этот наглец возомнил, что умеет читать в ее душе, и невольное облегчение. Она вдруг поймала себя на том, что испытывает к этому человеку даже что-то вроде благодарности, и тут же разозлилась на себя за малодушие. Он ведь не только враг ее мужа — он к тому же убил самого ее близкого друга! — Эта женщина будет жить среди нас и станет одной из нас.

— Ты забыл сказать, с кем она станет делить постель, Арден Каратак, — ехидно поинтересовалась одна из женщин.

Он разом посерьезнел.

— Постель себе она вольна выбрать сама, и мужчину тоже, как и любая из наших женщин. Она поселится в большом доме в качестве гостьи. А ее служанка составит ей компанию, если захочет.

Головы всех повернулись к Савии.

— Я не оставлю свою госпожу, что бы вы мне там ни наобещали, — храбро объявила та, хотя голос у нее предательски дрожал. — Я такая же римлянка, как и она, и считаю себя по-прежнему в услужении у своей госпожи. — С этими словами Савия грузно спрыгнула со своей лошади. Ноги у нее тут же подогнулись, но она удержалась, схватившись за повод. Потом, спотыкаясь на каждом шагу, старая рабыня заковыляла к Валерии, чтобы помочь ей спешиться.

Стоя в грязи, женщины робко жались друг к другу, а со всех сторон их обступала толпа высоченных, громкоголосых чужеземцев: могучих, мускулистых мужчин, хорошеньких и уродливых женщин, любопытные ребятишки тыкали в них пальцами, а собаки, нетерпеливо скуля и отпихивая друг друга, проталкивались вперед, чтобы хорошенько их обнюхать.

— Ни за что не останусь одна с этими дикарями, — плаксиво прошептала Савия.

— Но они ведь дали тебе свободу!

— Нужна она мне! Самой заботиться о себе… Боже упаси!

Приземистый, почти квадратный, большой дом возвышался на вершине холма наподобие римского форума или дворца. Оказавшись почти сорок футов в вышину и двести — в длину, здание представляло собой куда более внушительное сооружение, чем ожидала Валерия, бывшая весьма невысокого мнения о кельтах. Поддерживающие крышу колонны при ближайшем рассмотрении оказались стволами вековых сосен, оструганных и покрытых причудливой резьбой в виде птиц, вьющих гнезда в виноградной лозе, которая кольцами оплетала каждую колонну, поднимаясь до самого верха. Верх колонны заканчивался скульптурным изображением — раскрашенные яркими красками головы драконов, единорогов и каких-то кельтских богов опоясывали здание бесконечной чередой. Высокие двери были украшены изображениями лупы и звезд. А посеревшие от солнца и непогоды стены здания снизу доверху были покрыты черно-белыми фигурками лошадей, отчего издалека казалось, что оно украшено татуировкой. Чем-то оно напомнило Валерии ее собственный сундук для приданого, который она привезла сюда из Рима, — с такими же причудливыми, затейливыми узорами, только куда больше его. «Каким образом этим грубым, невежественным людям удалось выстроить такое красивое здание? — гадала она. — А как они доставили сюда все эти деревья?»

Оказавшись внутри, она на мгновение застыла, словно пригвожденная к месту. Огромные окна, уходившие вверх под самую крышу, впускали внутрь достаточно света и воздуха, тем более что стекол не было и в помине, зато были массивные деревянные ставни, которые в случае непогоды можно было легко закрыть. Из-за стоявшего внутри дыма у нее защипало глаза, но она тут же забыла об этом, изумленно разглядывая боковые проходы и балки, украшенные яркими флагами, красочными драпировками, разноцветными щитами и скрещенными копьями. На всех до единого столбах красовались головы неведомых ей зверей. Под ногами лежали грубые циновки, призванные помочь входившим соскрести с подошв грязь со двора. Длинные дубовые столы насквозь пропитались запахами дыма и пролитого пива.