Девушка ощутила, как внутри скафандра быстро становится зябко, и по телу бежит озноб. Автоматика активировала обогрев, и Ингеборга сверилась с термометром. На улице минус пятьдесят два и радиация полторы тысячи рентген в час. И это в закрытом ангаре…

– Зря пыхтишь, – насмешливо усмехнулся Варяг, заметив ее реакцию. – Этот ангар наша гордость! – Он не скрывал иронию. – Без него у нас не было бы продуктов из Росрезерва. Потому что переделывать технику для экспедиций было бы негде.

– Извините… – смутилась блондинка. – Я не специально… Просто я представляла себе ангар иначе… неожиданно получилось…

– Не очень высокотехнологичное место, да? – Порфирьев вновь усмехнулся. – Дизайн подкачал! Зато есть где технику укрыть. Если сумеем сделать его теплым и защищенным от радиации, то организуем здесь склады и заводские мастерские. Не отставай! И не зацепись ни за что!

Варяг зашагал быстрее, и Ингеборга заторопилась следом, бросая взгляды на копошащиеся вокруг машин фигуры в скафандрах. Наверное, это и есть сломавшийся грузовик. Громоздкая конструкция, мало напоминавшая машины из мирной жизни, была обшита сваренными вручную решетками, защищавшими стекла. Еще одна такая громоздилась почти вплотную ближе к воротам бункера, видимо, это второй грузовик. Остальная техника была без решеток, но тоже грязная и обшарпанная. Наверное, ею ангар и строили. Ближе к выезду ангар занимали остовы разобранных машин и склад каких-то механических узлов и агрегатов, больше напоминающий свалку. У самого выезда стоял вездеход на воздушной подушке, который девушка узнала, только когда Порфирьев подвел ее к двери в пилотскую кабину.

– Залезай! – могучие руки подхватили ее под мышки и одним движением вознесли внутрь. – Садись, пристегивайся и сиди молча!

Кабинная дверь захлопнулась за ней, и Ингеборга завозилась с ремнями страховочной подвески. Варяг с минуту разговаривал с окружившими его людьми в таких же скафандрах, потом обошел машину вокруг и забрался в кабину за руль. Вездеход взвыл винтами, нагнетая воздушную подушку, и медленно пополз прямо в стену, слабо виднеющуюся в освещенной ходовыми прожекторами пылевой мути. Стена поползла вместе со светом фар, и девушка не сразу поняла, что видит не стену, а утопающий в пыли трактор, к которому спереди прикреплена самодельная конструкция в виде сегмента стены. Трактор проехал вперед метров на двадцать и остановился. Вездеход осторожно обогнул его справа, протискиваясь между ним и стеной котлована, прошел еще немного и оказался в нешироком земляном каньоне.

С тех пор как Ингеборга была здесь в день переселения в «Подземстрой-1», каньон стал вдвое шире, но особо просторным все равно не был. В кромешной пылевой тьме, засвеченной отражающимися от пыльной взвеси лучами ходовых прожекторов, с первого взгляда он казался даже более утлым, чем на самом деле. Порфирьев увеличил скорость, вездеход побежал быстрее и неожиданно выскочил на поверхность. Показания счетчика Гейгера поползли вверх еще сильнее, и девушка инстинктивно сглотнула осевшую во рту противную химическую горечь антирада.

– А где… – она неуверенно оглянулась, разглядывая пустой кузов через окно в кабинной перегородке, – все остальные? Мы поедем вдвоем?

– Не хочу брать новичков, – хмуро прорычал Варяг. – Нет смысла катать их туда-сюда. А из опытных все распределены по экспедициям. Одни недавно вернулись, другим завтра уходить, третьи только-только оклемались. Если не вернемся к исходу цикла антирада, они поедут нас искать. Как раз к тому времени грузовик отогреют и разблокируют. Ты вроде была против нарушения графика поездок?

– Да-да! – поспешно согласилась Ингеборга. – Организмам участников экспедиций требуется время на восстановление! Чем больше его будет, тем лучше! Вы же пропустите следующую экспедицию, потому что вышли на поверхность сейчас, ведь так?

– Конечно нет! – усмехнулся Порфирьев. – Я пропущу второй и третий состав, потому что вхожу в первый. Когда придет черед, поведу экспедицию. Идти по маршруту вручную могут всего трое, я тебе об этом уже говорил.

– Но… – Ингеборга опешила. – Но вы же вышли на поверхность вне графика…

– Тебе надо в свой бункер или нет? – Варяг обжег ее взглядом: – Возвращаемся?

– Нет… – Она отвернулась, чтобы скрыть предательски покатившиеся из глаз слезинки. – Не надо возвращаться. Я все поняла.

– Тогда сиди молча и не мешай мне вести машину, – недовольно прорычал капитан, сосредоточенно вглядываясь во что-то, невидимое Ингеборге. Видимо, сверялся с выведенной на лицевой щиток гермошлема картой.

Несколько минут девушка удрученно молчала, потом молчание незаметно переросло в сон, в котором она бегала по операционной от одного биорегенератора к другому, а в двери ломилась бесконечная толпа больных. Чернявые пациенты, сверкая темными глазами, гневно потрясали окровавленными разбитыми диагностами и требовали, чтобы она работала быстрее и качественней. Потому что они устали стоять в никогда не заканчивающейся очереди и нуждаются в БРК, противозачаточных таблетках и безопасных химических абортах. То одна, то другая чернявая пациентка орала из толпы, что доктору давно стоило бы перекраситься в рыжую, раз от рождения не повезло. Но стоящая неподалеку Кристина, наблюдающая за всем этим со стороны со снисходительной усмешкой, всякий раз менялась в лице и настороженно заявляла:

– Не вздумай перекрашиваться! Мне конкурентки не нужны! И тебе не пойдет – светлые корни на темном фоне будут смотреться уродливо!

Мечущаяся от пациента к пациенту Ингеборга машинально подумала, что, наверное, с точки зрения темных, черные корни на белом фоне смотрятся красиво. Кристина услышала ее мысли, и на ее лице отразилось праведное возмущение. Она в гневе бросилась на блондинку, вцепилась в плечо и зарычала голосом Варяга:

– Просыпайся! Приехали!

– Уже… – Ингеборга попыталась тереть сонные глаза, но пальцы наткнулись на лицевой щиток гермошлема. – Сколько времени прошло?

– Шестьдесят пять минут, – Порфирьев распахнул водительскую дверь и выпрыгнул из кабины. – Сиди пока в кабине, – капитанский рык подернулся густыми помехами, – выпей двести грамм воды, быстрее проснешься. Сейчас найду вход, поможешь копать.

Но поиски входа затянулись, и через пятнадцать минут Ингеборга сама вылезла из кабины, чтобы помочь Варягу. Еще через четверть часа капитан все-таки отыскал люк, занесенный слоем черного снега глубиной сантиметров в сто двадцать. Минут десять ушло на раскопки, но в итоге люковую крышку удалось распахнуть.

– Спускайся! – Он вручил ей свою лопату. – Я принесу аккумуляторы с фильтром. Средний люк пока не открывай, жди меня там.

Варяг побрел к вездеходу, пробираясь по глубокой колее, пробитой им же самим в грязном месиве из радиоактивной золы и столь же радиоактивного черного снега. Его силуэт исчез в ночном пыльном мраке, и Ингеборга принялась спускаться в свой маленький бункер, стараясь не выронить зажатые под мышкой лопаты. Оказавшись возле среднего люка, она осмотрелась, освещая тесное пространство лучом нашлемного фонаря. Снег сюда не попал, только немного осыпалось, пока люк открывали, в остальном в лестничной шахте чисто. В день ухода сломанный люк удалось закрыть герметично. По ступеням застучали подошвы скафандра, и блондинка посторонилась, освобождая место спускающемуся капитану.