– Недопилот не поможет? – уточнил полковник. – Пусть ведет машину без людей.

– Недопилот идет по маршруту Варяга, – объяснил Инженер. – Варяг прокладывал маршрут по снежной поверхности. Для воздушной подушки это беспрепятственный путь следования. Что творится под снегом, никто не знает. Может, там провалы глубиной в полста метров, в местах обрушения подземных коммуникаций.

– Наш маршрут сохранился? Когда мы сами добирались сюда из Росрезерва?

– Только в скафандрах, – вновь покачал головой Миронов. – Автопилоты погорели к концу первых суток, маршрут даже не фиксировался. Да и не пройдет его недопилот. Там столько петель было! То объезжали что-то, то прокапывались, то назад сдавали, потому что путепрокладчик упирался в завал намертво. Рассчитывать на грузовую стрелу бесполезно. Единственный способ забрать ядерный реактор ЛСУ – это снять его с гусеничной платформы передвижными домкратами. Ими же переставить его на нашу платформу на воздушной подушке. Но сделать это легче, чем сказать. Мы сейчас бьемся над решением этой проблемы.

– Займитесь теплым ангаром хотя бы теоретически, – Брилёв вновь тяжело вздохнул. – Как только Овечкин выпишется из медотсека, поручим строительство ему, тем более что он так этого добивался. В экспедициях его пока заменит Пиджак. Если умрет – се ля ви. Кому сейчас легко? Ему еще повезло, и он об этом знает.

Полковник отпустил Миронова и нервно затарабанил пальцами по столешнице. Эта непрекращающаяся нервотрепка когда-нибудь загонит его в могилу! Новые проблемы возникают раньше, чем удается решить старые. Постоянно приходится сломя голову бежать за уходящим поездом и рвать жилы в отчаянной попытке запрыгнуть в последний вагон. Техника начнет отказывать при минус шестидесяти! Какого черта всевозможные академики, инженеры-конструкторы, технологи и прочие бездельники не сделали ее надежнее?! Неужели это так сложно в двадцать втором веке, когда у нас города чуть ли не на Северном полюсе и МКС на орбите?! Опять все ушло в карманы президентских дружков и откаты прочим шестеркам! Неудивительно, что город на полюсе накрыла первая же натовская подлодка, и никакое ПВО даже среагировать не успело. Наверняка там тоже проворовались, и какие-нибудь противоракеты развалились в воздухе – нет, не из-за коррупции – из-за слишком низких температур!

Минуту Брилёв тихо психовал, потом ткнул пальцем в сенсорный экран настольного коммуникатора и принялся изучать опись изъятых у уничтоженных террористов материальных ценностей. От тысячи ликвидированных мятежников осталось достаточно барахла, но все это по большей части хлам, способный заинтересовать лишь стадо на втором уровне. Поношенные шмотки, предметы мелкого обихода, поюзанная косметика и тому подобное. Самым ценным, что имелось в их номерах, являлось постельное белье. Его изъяли в первый же день, прогнали через химчистку и поставили на баланс Центра. С тканями дефицит жесточайший, их выставлять на аукцион нельзя. Остальное пусть разбирают. Вообще это планировалось, как план «Б», чтобы растянуть некий общественный позитив на ближайшие полгода. Сначала небольшое строительство номеров, потом небольшое расселение, затем аукцион. Так полгода и пройдут. Теперь придется провести аукцион в первую очередь, все равно он давно анонсирован. Пожалуй, не стоило тогда торопиться с этим анонсом, но в тот момент политическая ситуация только-только прояснялась, и данное решение казалось правильным.

* * *

Поток кислорода, холодящий влажную кожу лица, изгнал из сознания бессвязный медицинский сон, и Ингеборга открыла глаза. Сеанс лечения завершился, и ложе биорегенератора выносило ее из чрева медицинского оборудования. В операционной, как всегда, было тихо и безлюдно, лишь многочисленная электроника биорегенераторов перемигивалась десятками индикаторов, сообщая о штатном течении проводимых процедур. Девушка сонно потерла глаза и приняла сидячее положение, чтобы сон уходил быстрее. Сейчас бы поспать еще хотя бы столько же… Но времени вновь не хватает, на поверхности продолжилось строительство ангара, оттуда регулярно прибывают люди, и детоксикация проводится круглосуточно. Помимо этого, вчера из Росрезерва вернулся первый состав экспедиции под командованием Варяга, и прошедшие сутки были расписаны у Ингеборги поминутно. Неудивительно, что ста четырех минут биорегенерации не хватило, чтобы почувствовать себя отдохнувшей.

Сонливость отступать не хотела, и блондинка пошлепала босыми ногами к мониторам Искусственного Интеллекта медотсека. Одноразовое белье и тапочки полностью закончились неделю назад, им на смену ввели многоразовые, пошитые из пришедшего в негодность постельного белья, но утром закончились и они. Новую партию должны были доставить из химчистки только через час или два, и окно, столь тщательно выпланированное Ингеборгой для собственного лечения, ждать не будет. Поэтому она легла в биорегенератор голой, как обычные пациенты, и вообще не задумывалась по этому поводу. Не в первый раз, зато, будем надеяться, в последний.

Этот сеанс самолечения был завершающим в созданном ею для самой себя курсе процедур. Она вылечила себя настолько, насколько это было в ее силах. Большего ей не сделать, и продолжать процедуры не имеет смысла. Результат будет минимален, а затраты несоизмеримы. Запасы медицинской химии тают, и лучше направить их на лечение тех, кому оно нужнее. Тому же Варягу. Ингеборга пробежала глазами столбцы данных. Можно сказать, что с ней все в порядке. Остальное нуждается не столько в биорегенерации, сколько в отдыхе и лечении временем. Остаточные следы от шрамов под загаром более-менее не видны, проплешины на голове выпустили пятимиллиметровые волосинки и уже не выглядят настолько жутко, как раньше. Остальное пройдет само. Лечение заняло на десять суток больше, чем она рассчитывала изначально, но сейчас его можно считать оконченным. Блондинка сделала несколько пометок в собственной электронной медкарте, и ее взгляд задержался на дате окончания курса терапии.

Сто шестидесятые сутки со дня катастрофы. Почти круглая дата. Со дня начала ядерной войны прошло меньше полугода, но ей кажется, будто минуло уже лет десять. Все слилось в одну бесконечную череду… в которой не было ничего хорошего. Девушка закрыла свою медкарту и перевела взгляд на выведенную на отдельный экран историю болезни Порфирьева. Со вчерашнего дня Ингеборга ее даже не закрывала, потому что работать с ней приходилось в каждую свободную минуту. С ее злобным радиоактивным рыцарем все было очень плохо. Биохимия крови претерпела катастрофические изменения, спинной мозг отмирал, пока еще медленно, но неуклонно. Она вводит ему огромное количество препаратов, и капитан выглядит как ни в чем не бывало. Но на самом деле его часто посещают боли, и она знает, что он просто скрывает это от всех.

Тихий щелчок открывающейся двери застал ее врасплох.

– Ты чем это тут занимаешься? – Появившийся на пороге Варяг окинул обнаженную блондинку хмурым взглядом и покосился на камеры видеонаблюдения: – Подрабатываешь продажей виртуального секса?

– Я только из биорегенератора… – Ингеборга поспешила к лежащему на кресле медицинскому халату и принялась торопливо натягивать его на себя. – Это же операционная, сюда никто без разрешения не заходит…