– Я звоню в полицию, – крикнула она вниз Криди.

Тут ее пронзила дикая боль… как удар по обеим почкам.

Вскрикнув, Ханна упала на колени, обхватив руками живот. Она хватала ртом воздух, но никак не могла начать дышать нормально.

Едва боль утихла, как приступ начался снова, на этот раз значительно сильнее.

Мгновение отдыха.

Затем снова резкая боль.

И снова.

Ее дважды вырвало. Она с трудом приподнялась, чтобы взглянуть через подоконник. Мужчина все еще стоял там, смотрел на нее и ухмылялся.

– Пожалуйста, мне нужна помощь. Вызовите «скорую помощь», пожалуйста.

Человек у телефонной будки пожевал губу, затем покачал головой:

– Сначала впустите меня.

– Пожалуйста, – взмолилась Ханна. – Мой ребенок… Мне кажется… боюсь, что-то не так! Пожалуйста, помогите мне!

Криди задумался. Оглядел улицу – кругом тихо, никаких прохожих. У нее какие-то неприятности с беременностью. Ну, это ведь очень удобный поворот событий, разве не так?

Криди в последний раз улыбнулся Ханне, потом повернулся, сунул руки в карманы пальто и пошел прочь, надеясь встретить хороший книжный магазин, где можно будет покопаться в книгах.

Ханна, задыхаясь, смотрела вслед Криди, пытаясь позвать его, когда позволяло дыхание. Тут она опять закричала и свернулась в клубок на полу, проклиная себя и желая Ричарду сгореть в аду. О чем она только думала? Ведь она так заботилась о своей форме и здоровье своего тела. Многие месяцы не пила алкоголя и кофеина, чтобы не навредить ребенку. Месяцами сидела на строгой диете. Относилась к себе самым бережным образом.

Почти год она рисковала (опасность развития психического заболевания сохранялась), не пила лекарств, чтобы выносить ребенка.

И все пошло насмарку за какие-то шесть беспечных недель, в течение которых она ни разу не была у своего врача, который уже наверняка решил, что она умерла или совсем слетела с катушек, раз так долго отсутствует. Шесть долгих недель она таскалась за Ричардом по излюбленным местам Папы, перед тем как появиться в Сан-Вэлли: Пигготт, Арканзас; Канзас-Сити и Биллингс, Монтана. Шесть долгих недель, во время которых что-то внутри нее могло пойти не так, и, судя по всему, так и случилось.

Она смогла дотянуться до телефонного шнура. Потянула за него, и аппарат соскользнул со стола и свалился Ханне на голову.

Тяжело дыша, она притянула аппарат к себе и набрала номер.

Никаких гудков.

Ханна сразу же пришла к печальному заключению: Ричард, зная, что их некоторое время не будет, не стал платить по счету телефонной компании. Судя по всему, он рассчитывал, что Ханна родит в Айдахо. Ричард только притворялся, когда соглашался с желанием жены родить в Мичигане, где за ней присматривали бы ее знакомые врачи и где рядом были бы ее сестра и брат. И все же телефонная компания должна была, прежде чем отключить связь, прислать повторный счет и письменное предупреждение.

И где он сейчас, этот Ричард, в тот единственный момент, когда он ей действительно нужен? Скорее всего, обедает и пьет в каком-нибудь кафе, пока его жена терзается в предродовых муках.

Что же, она ведь дала Ричарду пинка. Она теперь сознавала, что настояла на том, чтобы они перешли в бар, потому что собиралась загнать Ричарда в угол и доставать его, пока он не сорвется – в буквальном смысле и при свидетелях. Хороший материал, который адвокат сможет использовать против него при разводе. Вместе со всем тем, что нароет этот частный детектив из Айдахо.

Ханна несколько раз нажала на кнопку телефона трясущейся рукой.

Ничего.

Ханна принялась стучать телефонной трубкой по стене, чтобы услышали соседи, затем вспомнила, что они – двое студентов из Алабамы – уехали, как и многие другие, на каникулы между семестрами.

Вонь от рвоты на одежде снова вызвала тошноту. Сухие позывы и едкая желчь. Она с трудом встала на колени и попыталась выпрямиться. Снова дикая боль. Она опять согнулась, дыхание перехватило. Ханна попробовала позвать на помощь между болевыми приступами, понимая, что слишком поздно и в это время по городку уже никто не ходит.

Боль уменьшилась. Она подумала о человеке, который отказался ей помочь. Кто он такой? Почему он не вызвал ей «скорую помощь»?

Она попыталась встать, и все началось с начала. Ханна тяжело упала, сердце бешено колотилось, сухие рвотные позывы не давали дышать. Она чувствовала, как с каждым приступом тошноты лопаются сосуды в глазах. Ей казалось, что жизнь ее утекает.

Она почувствовала, что теряет сознание.

Взглянув на стенные часы, она обнаружила, что пролежала на полу около двух часов. Наверное, она несколько раз теряла сознание.

Я поползу, подумала она. Я сползу по ступенькам и на улицу. Она попыталась перевернуться, чтобы можно было встать на четвереньки, и ей показалось, будто кто-то вонзил нож ей в живот. Она снова перекатилась на спину, закричав от боли.

Еще несколько раз позвала на помощь.

Через открытые окна в комнату теперь задувал слишком холодный ветер. Ханна могла слышать, как внизу проезжают машины. Она полусидела, прислонившись спиной к старому комоду и книжному шкафу Ричарда, набитому бумагами, содержавшими его критическое исследование работ Папы, а также потрепанными, с загнутыми уголками, романами Папы. Ханна начала снимать книги и швырять их через плечо в ближайшее открытое окно. От окна до дороги расстояние было совсем небольшое. Если повезет, она сможет попасть книгой в ветровое стекло проезжающей машины, разозлит водителя, и он позвонит в полицию.

Боль снова усилилась, стала практически постоянной. Ханна снова позвала на помощь, время от времени, между схватками, швыряя книги в окно.

Боль тоже изменилась. Она теперь понимала, что роды в самом деле начались, и уже нет времени надеяться на чудесное избавление, на то, что ее кто-нибудь найдет.

Ханна понимала, что ей следует подготовиться.

Взвизгивая от боли, которая сопровождала каждое движение, Ханна с трудом вытащила ящик комода и высыпала оттуда аккуратно сложенные простыни и одеяла. Трясущимися руками она расстелила одеяло в ящике и подложила под себя простыню. Затем вытащила шнурки из своих ботинок и положила их рядом с собой.

Тяжело дыша, Ханна кинула еще несколько книг в окно, продолжая звать на помощь. Она чувствовала, что ее голос слабеет и становится хриплым. Но никто не откликался.

Она высыпала из пластмассовой корзины обрывки неудачных опусов Ричарда, чтобы иметь контейнер для последа, затем стянула с себя шорты и белье, свернула в комок и отбросила в сторону, чтобы не попасть на простыню под ней. Она на ощупь пошарила над головой и нашла на комоде ножницы. Она коротко остригла ногти, поскольку у нее не было ни перчаток, ни воды, чтобы вымыть руки. Она также не могла прокипятить ножницы, чтобы их стерилизовать. Вместо этого она подержала лезвия над огнем зажигалки «Зиппо», которую нашла рядом с ножницами.