— Пожалуйста, отвечайте на вопрос. Когда в последний раз вы видели бывшую жену?

— Три недели назад.

— С какой целью она сюда приезжала?

— Навестить Ясмин.

— Вы с ней разговаривали?

— Почти нет. Она заехала за Ясмин, обещала привезти ее обратно точно в назначенный час. Марианна в этом смысле пунктуальна. К тому же не любит проводить много времени с девочкой.

— С тех пор вы хоть раз с ней говорили?

— Нет.

— Та-а-ак. А вам известно, где она обычно останавливается?

— В отеле «Трейвлодж», что у торгового центра.

— Вам известно, что она проживала там последние четыре дня?

Новак удивился.

— Она говорила, что едет в Лос-Анджелес.

— Когда она это вам сказала?

— Я получил от нее имейл. Э-э, точно не помню, кажется, два дня назад.

— Могу я взглянуть?

— На письмо? Но я его удалил.

— Вы случайно не знаете, у вашей бывшей был друг?

На лице его промелькнуло нечто, напоминающее кривую усмешку.

— Уверен, что не один. Но ничего об этом не знаю.

— Ну а здесь, в нашем городе, кто-то был?

— В каждом городе у нее есть мужчины.

— Имена, фамилии?

Гай Новак покачал головой:

— Не знаю и знать не хочу.

— Откуда такая горечь, мистер Новак?

— Не уверен, уместно ли здесь слово «горечь». — Он снял очки, щурясь, рассматривал какую-то соринку на стекле, попробовал снять ее, вытирая краем рубашки. — Я любил Марианну, но она этого не заслуживала. Мягко говоря, ей было свойственно стремление к саморазрушению. Этот город навевал на нее скуку. Я — тоже. Жизнь здесь наскучила. Она — серийная предательница. Бросила собственную дочь, а затем сама превратилась в источник сплошного разочарования. Два года назад Марианна обещала Ясмин отвезти ее в Диснейленд. Потом, за день до назначенного времени, вдруг позвонила мне и отменила путешествие. Без объяснения причин.

— Вы получаете от нее алименты?

— Обхожусь без них. Я пока в состоянии содержать дочь.

— Скажите, а здесь у вашей бывшей остались друзья?

— Точно не знаю. Но сомневаюсь.

— А Реба Кордова?

Гай Новак призадумался.

— Да, они дружили, когда Марианна жила здесь. Были очень близки. До сих пор не пойму почему. Более разных женщин трудно вообразить. Но вообще-то да, если здесь у Марианны кто и остался, так только Реба, больше некому.

— Когда вы в последний раз видели Ребу Кордова?

Он помотал головой.

— Давно не видел. Точно не помню. Может, на встрече выпускников? Хотя не уверен.

«Если ему известно, что бывшая супруга убита, — подумала Мьюз, — то держится он с незаурядным хладнокровием».

— Реба Кордова пропала.

Гай Новак открыл рот, потом закрыл.

— И вы считаете, тут как-то замешана Марианна?

— А вы?

— Она саморазрушитель. Но ключевое слово здесь «само». Не думаю, что она способна причинить кому-то вред. Ну, кроме своей семьи, разумеется.

— Вот что, мистер Новак. Мне очень хочется поговорить с вашей дочкой.

— Это еще зачем?

— Затем, что мы думаем, ваша бывшая жена убита.

Она произнесла эти слова и ждала его реакции. Но реакция оказалась замедленной. Будто каждое слово доходило до него по слогам, даже по буквам. И на то, чтобы сложить это все и осмыслить, понадобилось время. На протяжении нескольких секунд он ничего не делал. Просто стоял и смотрел на Лорен. Потом на лице возникло выражение крайнего недоумения.

— Я не совсем… вы думаете, что она убита?

Мьюз обернулась и кивнула. К дверям подошел Кларенс.

— Мы нашли в переулке тело женщины. Одета как проститутка. Нейл Кордова считает, что это ваша бывшая жена, Марианна Гиллеспи. И нам необходимо, мистер Новак, чтобы вы проехали с моим коллегой офицером Морроу в морг, к патологоанатому, и взглянули на тело сами. Понимаете?

— Марианна мертва? — тупо произнес он.

— Да, мы считаем, что это она. И все-таки нам нужна ваша помощь. Офицер Морроу покажет вам тело и задаст несколько вопросов. Ваша подруга Бет может побыть с детьми. Я тоже здесь подожду. Хочу поговорить с вашей дочкой о маме. Вы не против?

— Ладно, — просто ответил он. На лице Новака читалось явное облегчение.

Если бы он стал запинаться, хмыкать… Что ж, бывший муж всегда кандидат номер один. Но теперь она была абсолютно уверена: это не его рук дело. Нет, конечно, всегда есть вероятность нарваться на гениального актера из разряда Де Ниро. Но Мьюз сильно в том сомневалась. Ладно, как бы там ни было, Кларенс его допросит.

— Вы готовы, мистер Новак? — спросил Кларенс.

— Надо только сказать дочери.

— Я бы предпочла, чтобы вы воздержались, — заметила Мьюз.

— Простите, не понял?

— Я же сказала, мы не до конца уверены. Я задам девочке несколько вопросов, но сообщать о смерти матери не буду. Вы сделаете это сами, если сочтете необходимым.

Гай Новак рассеянно кивнул:

— Хорошо.

Кларенс взял его под руку и мягко произнес:

— Идемте, мистер Новак. Сюда, пожалуйста.

Мьюз не стала смотреть, как Кларенс повел Новака по тропинке к калитке. Вошла в дом и направилась прямо на кухню. Две маленькие девочки сидели с расширенными глазами и притворялись, будто едят попкорн.

Одна из них спросила:

— А вы кто?

Мьюз выдавила улыбку.

— Меня зовут Лорен Мьюз. Я работаю в полиции.

— А где мой папа?

— Ты, наверное, Ясмин?

— Да.

— Твой папа поехал помочь нашему офицеру. Он скоро вернется. А пока я задам тебе несколько вопросов, ладно?

Бетси Хилл сидела на полу в комнате сына. И держала в руке старый мобильник Спенсера. Батарейка давным-давно разрядилась. Она просто сжимала его пальцами и не знала, что делать дальше.

На следующий же день после того, как сына нашли мертвым, Рон начал убирать вещи из этой комнаты — в точности, как некогда сама она убирала детский стульчик Спенсера, в котором малыша сажали за стол. Бетси не слишком уверенно просила его остановиться, не делать этого. И Рон уступил, понял, что это серьезно.

Несколько дней после самоубийства сына она лежала на полу, свернувшись калачиком, и рыдала. Страшно болел живот. Ей просто хотелось умереть. Позволить этим агонизирующим болям победить и уничтожить ее. Она уткнулась лицом в подушку Спенсера, но запах уже выветрился.