Йесслин кивнул:

— Джерри меня там и нашел. Посмотрел, как я танцую, и предложил работу. Я подумал — а почему бы и нет? Он, помню, пригласил меня в шикарный ресторан, мы, значит, сидим, выпиваем, разговариваем… а когда дело дошло до кофе, вдруг, откуда ни возьмись, вынырнула какая-то пташка, чмокнула Джерри в щечку и села… тут, значит, Джерри расплатился и говорит: «Ну что, ребятки, поработаем?» Я-то по глупости даже и не понял, что с этой девчушкой мне предстоит заняться сексом через пару часов… — Он коротко рассмеялся. — Так уж поставлено в этой отрасли… но через какое-то время привыкаешь.

Пер слушал без улыбки.

— А сколько вас было, Маркусов Люкасов?

— Точно не скажу… несколько штук. Двое, а может быть, трое. Не так много парней на это способны.

— На что?

Йесслин помахал указательным пальцем в направлении собственной ширинки:

— Не у всех стоит по команде… особенно перед камерой.

— А вы знали других парней?

— Одного знал. Тоже из «Мулен Нуар». Его звали Даниель.

— А фамилия?

— Даниель Веллман.

— А по буквам?

Тобиас продиктовал.

— Два «л», обратите внимание.

Пер тщательно записал имя. Ему почему-то казалось, что он с каждой минутой подходит все ближе к злобному троллю по имени Маркус Люкас. Не этот, так другой. Который «поздоровее», как сказала Ульрика Тернман.

— Вы вместе снимались?

— А то… каждые выходные. У Джерри в Смоланде была вилла…

— Она сгорела. Несколько недель назад.

— Как так?

— Поджог. Кто-то разложил по всему дому зажигательные бомбы. И что-то вроде самодельного часового механизма.

Йесслин задумался.

— Похоже на Бремера… он помешан на пиротехнике. Мы иногда в лесу снимались, так он для пущей щекотки поджигал какие-то дымовые шашки с бензином. А мы там голые, в огне и дыму. Довольно эффектно. У него рядом с камерой всегда была пара ведер с водой, на случай, если что не так… но все равно было страшно: лежишь с голой задницей, а рядом языки пламени… — Тобиас засмеялся. — А вы с Бремером встречались?

— Нет… — сказал Пер. — И вряд ли это возможно. Бремер погиб на пожаре.

— Вот как? — Йесслин затянулся и выпустил несколько колец табачного дыма.

— Вы, похоже, недолюбливали Бремера?

— Да… можно и так сказать. Недолюбливал.

— Почему?

Тобиас посмотрел в окно. Судя по выражению лица, ему вспомнилось что-то неприятное.

— Не знаю… что-то у нас с ним не склеивалось. Бремер работал очень быстро, но с девушками обращался по-скотски. Бывало, заболит что-то у девчонки, а ему плевать. «Отверни морду от камеры и гримасничай, сколько влезет». У нее слезы текут от боли, а он знай крутит камеру. Ему самое главное — побыстрей закончить фильм.

— А для вас?

— Да и я постепенно таким же сделался… как Бремер или Джерри. Закончить побыстрей — и домой. Тупеешь от этой работы.

— А погибшие девушки?

Йесслин недоуменно уставился на него:

— Вы имеете в виду Джессику Бьорк?

— Джессику Бьорк?

— Ну да… она работала в «Мельнице» со мной и Даниелем… Она в нескольких фильмах снялась… ее там звали Габриела, что ли… я от одного знакомого слышал, она тоже погибла на каком-то пожаре с месяц назад… Жаль. Хорошая была девчонка. Ей и тридцати не было.

— На пожаре? — Пер вздрогнул. — Вы сказали, Габриела… а может быть, Даниела?

— Может, и Даниела. Габриела, Даниела…

— А когда вы ее видели в последний раз?

— У-у-у… давно это было. Десять лет, не меньше. Да мы почти и не разговаривали, так, звонили пару раз друг другу, и то по делу. Даниель Веллман с ней больше общался.

Пер задумался. Вполне может быть и так. На записке Бремера был телефон именно Джессики Бьорк. И что это значит? Он никак не мог собраться с мыслями, в голове было совершенно пусто.

— Я ничего не знал про Джессику, — тихо сказал он. — Я имел в виду двух девушек, о которых говорила Ульрика Тернман. Их тоже нет в живых.

— Вот оно что, — протянул Йесслин. — Значит, не только Джессика…

Пер резко наклонился к нему.

— Тобиас, — сказал он как можно убедительнее, — я должен… я обязан найти и других, кто работал с Джерри. У вас есть адрес этого… Маркуса Люкаса номер два?

Йесслин покачал головой и затушил сигарету:

— Мы никогда не были друзьями… Его зовут Даниель Веллман, и жил он тогда в Мальмё. Это все, что я знаю.

— А фотография его у вас есть?

— Фотография? Возьмите любой журнал, вот вам и фотография.

— Чего угодно, только не лица.

Йесслин засмеялся и встал:

— Да уж… у нас, парней, физиономии их не интересовали… Там другое важно. Девушки — другое дело, а наши-то рожи зачем снимать?..

Пер тоже поднялся со стула. Он, собственно, и не ожидал более достоверных сведений о втором Маркусе Люкасе, но все равно почувствовал укол разочарования.

Йесслин внезапно остановился в дверях:

— А если вы спросите, кто мог спалить Ганса Бремера, я вам вот что скажу: наверняка какой-нибудь рыцарь.

Пер помолчал, ожидая продолжения, но Йесслин, по-видимому, посчитал фразу законченной, поэтому Пер спросил:

— Какой рыцарь?

— Какой-нибудь парнишка случайно узнал, что его девушка снималась у Бремера, и решил заступиться за честь возлюбленной.

Пер вспомнил веселый голос девчушки, снявшей трубку в доме у Йесслина.

— Вы сейчас женаты, стали отцом… вы не боитесь за свою репутацию?

— Да нет… А вот девчонкам похуже. Они-то до смерти боятся, чтобы прошлое не выплыло наружу.

— Это несправедливо…

— Что ж тут справедливого? — Йесслин пожал плечами. — Но в этой отрасли правят мужчины… Они же и заказчики, и деньги тоже их. Такова жизнь…

Пер вышел из «Гонолулу» и сел в машину, не переставая думать о деньгах и заказчиках. Вспомнил, как Джерри показал на Мари Курдин и заявил, что и она у него работала.

Он повернул ключ зажигания. До дома было довольно далеко.

Вендела, выпрямившись, стояла перед камнем эльфов и чувствовала, как в воздухе над ней проносятся тревожные и мрачные токи. Оставалось всего два дня до Вальпургиевой ночи, самого главного праздника темных сил.

Она включила карманный фонарик и положила на камень — единственная точка света в ночном мраке.