Улыбка Ричарда стала практически блаженной.

– Ты любишь меня. Это действительно прекрасно.

– Это все, что ты можешь сказать? – прошипела Дженевив.

– Отчего же, – невинно продолжил Ричард. – Еще я могу сказать, что это чувство взаимно. Я тоже люблю тебя.

– Ты, как всегда… – Она осеклась, не веря своим ушам. – Что ты сказал?

– Ты прекрасно меня слышала.

– Повтори еще раз, – прерывающимся голосом попросила Дженевив.

– Тебе же не нравилось, что я все повторяю, – поддразнил Ричард.

– Я…

Он снова расхохотался.

– Ты потеряла дар речи? Вот уж не думал, что доживу до этого дня.

– Я…

– Хорошо, я повторю. – Ричард подался вперед. – Я люблю тебя, Дженевив.

Гнев, изумление, страхи – все отступило, сменившись прекрасной безмятежностью. Почти так же Дженевив себя чувствовала, когда ей удавалось разгадать смысл надписей древнего манускрипта, – блаженство, абсолютное счастье.

– Милая, если ты не поцелуешь меня прямо сейчас, я решу, что ты превратилась в каменную статую.

Дженевив не могла шелохнуться.

– Может, так оно и есть, – пробормотала она.

– Перестань мучить меня, – простонал Ричард. – Ты же знаешь, что я ранен и потерял много крови. Не могу сам подойти. Знаю, что заслужил все муки, которые ты мне уготовила, только поддержи меня нежным поцелуем.

– О, Ричард!

Она бросилась к нему со всей стремительностью, на которую была еще способна.

Дженевив любит его. Любит.

Ричард поцеловал ее с нежностью, прижав к себе одной рукой. Эта девушка имела над ним какую-то особенную власть. Он не был уверен, что достоин ее любви, и все еще не мог поверить, что ему так несказанно повезло. О, как бы он хотел стать лучше ради нее, но по милости лорда Невилла у них оставалось не так много времени.

– Как твоя рука? – спросила Дженевив, с трудом оторвавшись от его губ и потершись носом о колючий подбородок.

– Не так уж плохо. Твои поцелуи исцеляют.

– Я бы целовала тебя не только в губы, но на тебе так много одежды.

– Тогда раздевай меня, один я не справлюсь.

Дженевив смущенно рассмеялась.

– Мы не можем делать это здесь.

– Мы же не на алтаре, а на гробнице – невелик грех. – Ричард прижался губами к ее шее. – Мне нравится твой запах.

– В самом деле? – Снова смех, полный смущения, но довольный.

Ричард осторожно прикусил нежную кожу зубами.

– Он преследует меня повсюду, словно наваждение.

– Ричард, мы замурованы в склепе. Как ты можешь думать об этом?

Не слушая, он попытался расстегнуть пуговки ее плотного лифа, но совершенно забыл о раненой руке – движение отдалось острой болью.

– Я впервые признался женщине в любви. Это было рискованно, ведь еще сутки назад ты ненавидела меня. А теперь я узнаю, что моя любовь взаимна. Как я могу думать о чем-то, кроме близости?

Дженевив выпрямилась и отодвинулась.

– Впервые признался в любви? – В ее глазах застыло недоверие.

– Да, впервые.

Жилка на ее горле дернулось.

– Я… рада.

Обняв Ричарда за шею, Дженевив прижалась к нему всем телом. Его здоровая рука чуть сжала ее круглую ягодицу.

– Позволь мне показать, как сильно я тебя люблю, – прошептал он, прижимая ее бедра к своим.

– Твои действия лишают меня рассудка, – хрипловато отозвалась девушка. – Я не могу рассуждать здраво. Но как же твоя рука? Ты потерял много крови. Это может быть опасным.

– Я люблю. Мне не до безопасности и прочей чуши.

– Тогда позволь мне раздеть тебя. И вообще, поменьше двигайся, я все сделаю сама.

– О, это просто мед для моих ушей.

– Прекрати меня дразнить! – Дженевив строго поджала губы, едва сдерживая смех.

– С самой первой встречи у меня было желание постоянно тебя поддразнивать. Ты была такой серьезной и полной достоинства среди своих древностей и фолиантов, что я мечтал вывести тебя из равновесия.

– Это было слишком очевидно, – сухо прокомментировала Дженевив.

– Я и надеяться боялся, что ты взглянешь на меня второй раз.

Дженевив недоверчиво посмотрела на него и принялась расстегивать пуговки своего лифа.

– Ты так хорош собой, что стоишь второго взгляда.

Ричард следил за тем, как она медленно раздевается.

– Продолжай. Я всегда любил грубую лесть.

– Продолжать льстить? – Она потянула рукав платья вниз, обнажая плечо.

– Продолжай раздеваться.

Лиф опустился, но взгляду открылся плотный корсет с кружевом.

– Дженевив, не томи, – простонал Ричард.

– Привык получать то, что хочешь? – Она улыбнулась и облизнула губы. – Ричард скромно опустил глаза. – Я что, смутила блистательного сэра Ричарда Хармзуорта?

Дженевив медленно, один за другим расстегнула крючочки корсета.

Он схватил ее за руку и дернул к себе.

– Иди сюда.

Дженевив прижалась к нему грудью, обвилась вокруг его сильного тела, словно змея, потерлась бедрами. Она творила что-то невероятное, выполняя приказы своего тела, и Ричард вскоре начал терять над собой контроль. Желание отзывалось в его набухших чреслах такой болью, какая не могла сравниться с жалкой раной, нанесенной Гринграсом.

– Надеюсь, твоя рука… – горячо зашептала Дженевив.

– Забудь уже об этом!

– Но я боюсь причинить тебе боль.

– Совершенно напрасно, милая.

Ричард приподнял грудь Дженевив и слегка сжал пальцами. Они оба выдохнули с удовольствием, а девушка чуть застонала.

– Мне нравится, как ты отвечаешь на мои прикосновения.

– Это происходит помимо моей воли, – призналась она.

Ее руки заскользили вниз по его груди, расстегивая пуговицы сорочки. Затем она принялись расстегивать брюки. Коснувшись через ткань его возбужденной плоти, Дженевив почувствовала, как Ричард вздрогнул.

– Позволь мне потрогать, – попросила она жарким шепотом. – Ты ведь позволишь?

Его смех был хриплым, чувственным.

– Если ты не сделаешь это, я сойду с ума.

Она опустилась на колени перед любимым и прижалась щекой к его животу. Эта нежная ласка, эта трогательная откровенность заставили его сердце сжаться. Но при этом его плоть налилась еще сильнее, грозя вырваться наружу. Очевидно, Дженевив нравилось играть с огнем. Она беззастенчиво изучала пальцами и губами линию его живота и боков, целуя, покусывая. На ее губах играла улыбка, навевая Ричарду самые сладкие и неприличные картинки.