– А я, я-то когда показываюсь, прямо сейчас, что ли? – беззастенчиво оттянув Всеволода назад за плечо, встрял он в репетиционный процесс.

– Вот ведь напасть, – закатил глаза к небу мой клиент. – Ты сцену прочитал?! – он раздраженно ткнул пальцем в зажатые в руках Игната листки.

– Ну да… – настороженно протянул Трофимов.

– И когда же должен явить свой лик твой недобитый экранный прототип? – медленно растягивая слова, поинтересовался режиссер.

– Кажись, сейчас? – неуверенно ответил горе-актер.

– Правильно, а следом у нас идет что? – словно профессор на экзамене продолжил допрос Остроликий, не выпуская стан Веры из тесного кольца своих пухленьких ручек.

– Схватка на мечах с Максимом… – сверившись с написанным, отрапортовал Игнат.

– А значит, в кадре ты должен появиться в чем? – оглядев его с ног до головы, не унимался Всеволод.

– В кольчуге, с щитом и мечом, – растерянно пробормотал Трофимов.

– А ты только сейчас об этом узнал?! – Остроликий уже с трудом сдерживал бушующий в нем гнев.

– Да, то есть нет, кажется… – Игнат был похож на попавшую под дождь дворнягу.

– Так иди и прими должный вид, вместо того, чтобы мне мешать работать! – рявкнул Остроликий так, что еще не оправившаяся от выволочки Мария выронила из рук хлопушку. Трофимов быстро затрусил к подсобным помещениям, в притихшем павильоне были отчетливо слышны его шаги. Всеволод перевел взор на Котову.

– Я все поняла, мы могли бы уже попробовать с Максимом, – быстро произнесла она, опережая порыв режиссера вернуться в исходное перед поцелуем положение.

– И в самом деле, время идет, мы все поняли, а еще сложная батальная сцена впереди, – вступил Максим.

– Ну, что ж, поглядим, чего вы там уразумели, – сдался Остроликий и отошел на шаг. На этот раз Благомила и Святогор выполнили сцену идеально. Даже Остроликий признал, что можно с ходу снимать. Оператор засуетился, отдавая приказания по постановке света, администраторши забегали, как куры, завидев лису в прорезь забора. Елизавета Ричардовна, недовольно фыркнула на всеобщий шум и, зажав телефон в руке, поспешила на улицу. Следом за ней вылетела Мария, что-то нашептывая в свою трубку. Вера опустилась на стул, Полоцкий отрабатывал в углу с широким мечом разящий выпад.

– Где опять этот Трофимов?! Мы что, его вечно ждать должны?! – взвизгнул режиссер.

– В кольчуге, наверное, застрял, – пошутил Максим. – Мне позвать его?

– Немедленно! – свирепо прорычал Всеволод.

Максим скрылся было из виду в узком коридоре, ведущем к гримеркам, и сразу вернулся.

– Всеволод Александрович, вас там спрашивают у черного хода… – поманил он рукой гения киноискусства.

– Боже мой, ну что там еще, – взвился режиссер. – Пусть сюда подходят! – добавил он, но Максима уже не было видно. – Так, всем готовиться, через секунду вернусь, и сразу же приступим к съемкам! – скомандовал Всеволод, направляясь вслед за Максимом.

Я не питала ложных иллюзий, стоило Полоцкому озвучить приглашение, как я моментально почувствовала приятную дрожь возбуждения, прокатившуюся по всему телу. Осторожно, чтобы не привлекать излишнего внимания, я пошла за клиентом. Вовлеченный в нюансы процесса, он, похоже, позабыл об осторожности и даже не подумал предупредить меня, а преступник, судя по всему, настолько хорошо его знал, что сумел рассчитать такой поворот событий. В узком коридоре, ведущем к заднему выходу, было темно. Но искать выключатель времени не было. Остроликий быстро шел к двери, которая, как я смогла разглядеть, была открыта, и в ней я заметила силуэт человека. Так как с нашей стороны царила абсолютная темень, я понимала, что ночному гостю нас не будет видно, по крайней мере, еще несколько шагов, пока Остроликий идет по коридору. Бесшумно ступая, я сделала один прыжок и, поравнявшись с Остроликим, шепнула ему: «Ни звука!» – и легонько впихнула в боковую дверь, ведущую в женскую гримерку, которая была пуста, так как я в ней давно уже установила камеру наблюдения и отметила, что после Веры в нее никто не заходил.

Всеволод, надо отдать ему должное, все правильно расценил и, даже не пикнув, ретировался в заданном моею железной рукой направлении. Я уверенно продолжила его путь. Когда до двери осталось буквально несколько шагов и поджидавший мужчина пробурчал: «Наконец-то!», – какая-то тень вышла из темного угла и взмахнула рукой над головой поджидавшего Остроликого гостя с чем-то тяжелым. Раздался глухой стук, мужчина сдавленно охнул и стал оседать на пол. Нападавший же, не дав себе и секунды передыха, переключился на меня, точнее, на Всеволода, которого рассчитывал застать врасплох. Прежде чем ответить на первый выпад, я успела позлорадствовать, представляя, какой сюрприз ожидает злоумышленника, не подозревающего о произошедшей подмене.

Света луны, падающего в узкий проем двери заднего выхода, едва хватало, чтоб различить силуэт противника, а лицо его, по всей видимости, скрывала черная шапочка с прорезями для глаз. Что ж, я давно привыкла к битвам в темноте, преступники, как правило, предпочитали действовать ночью, боясь быть узнанными. Мужчина, однако, был настроен решительно. Произведенный им выпад почти достиг цели, да и действовал он наверняка: в миллиметре от моей щеки блеснуло лезвие ножа. Я, естественно, не явилась в коридор с пустыми руками, но выхватывать из-за пояса пистолет не спешила. Очень уж жаждало мое тело разминки, да и пугать звуками выстрелов не хотелось впечатлительную киношную общественность. Легко увернувшись от ножа, я отскочила на шаг и несколько раз элегантно отхлестала по щекам своей ступней в легких босоножках злоумышленника. Он тихо заскулил, как я поняла, не от боли, а от унижения, и с яростным рыком кинулся на меня. Контактного близкого боя избежать я не смогла, так как коридор был слишком узок для маневров, необходимых для отражения атаки. Заняв боевую стойку, я приняла его в свои гостеприимные объятия и, прежде чем мужчина успел опомниться, заломила его кисть, моментально выбив нож. Одновременно я вывернулась, не ослабляя захвата, и удачно закрепила успех болевым приемом, направленным на локтевой сустав противника. Для пущей убедительности я тюкнула его весьма ощутимо под коленную чашечку.

Судя по покорности, с которой оседал на пол позабывший об агрессии преступник свое поражение признал и готов был к окончательной капитуляции. Я занесла руку, чтобы сдернуть с него маскирующую шапочку, как вдруг услышала торопливые шаги за спиной. Коридор был по-прежнему темный. Я не могла разглядеть бежавшего, но, по моим прикидкам, намерения он имел весьма определенные и, похоже, отнюдь не дружелюбные. Прежде чем он добежал до меня, я выставила вперед свободную руку, чтобы немного затормозить его, но у меня не получилось остановить его совсем. Времени разбираться не было. Конечно, я могла бы объяснить новому нападавшему, что я не преступник, но, во-первых, у меня не было возможности, а потом, вопреки всем моим расчетам, он мог оказаться сообщником злоумышленника. Быстро прикинув все варианты, я, не выпуская руку первого, приготовилась отразить нападение второго, причем сделать это необходимо в максимально короткие сроки. Почувствовав подмогу, поверженный соперник несколько воспрял и вяло попытался оказать мне сопротивление. Но одно мое настойчивое нажатие на его руку мигом утихомирило порыв.