На секунду я просто обалдел. Все это время он хранил у себя такую бомбу? А машина? Почему, когда я пришел, он сидел в машине?

— Где копии? — спросил я.

Хойт ухмыльнулся на удивление весело:

— Нету никаких копий. Все здесь.

— Ничего не понимаю.

— Поймешь, Дэвид. Прости, но на сегодня ты козел отпущения. Это единственный выход.

— Скоуп это не проглотит, — сказал я.

— Еще как проглотит. Как ты сам говорил, я работал на него много лет и точно знаю, что он хочет услышать. Сегодня всему конец.

— И мне тоже?

Он промолчал.

— И как же вы объясните мою смерть Элизабет?

— Наверное, она возненавидит меня, — ответил тесть. — Зато останется жива.

Впереди показались задние ворота усадьбы Скоупов. «Конец игры», — подумал я. Охранник в форме махнул, показывая, чтобы мы проезжали. Машина проползла в ворота, и вдруг Хойт безо всякого предупреждения ударил по тормозам и повернулся ко мне.

— А нет ли на тебе жучков, Бек?

— Что? Нет…

— Дай-ка посмотреть.

Хойт хлопнул ладонью по моей груди, я отшатнулся. Он угрожающе взмахнул пистолетом, потом ощупал меня с головы до ног и удовлетворенно сказал:

— Повезло тебе.

Машина снова тронулась. Даже в темноте я заметил, какая пышная растительность окружает конюшни Скоупов. В лунном свете чернели силуэты деревьев, они, казалось, машут ветвями, хотя ветра не было. Вдалеке засияли огни, Хойт направил машину в ту сторону. Выцветший знак поведал нам, что мы въехали на территорию конюшен «Вольный скакун». Хойт припарковался на первом же подходящем пятачке слева от дороги. Я выглянул из окна. Не очень-то разбираюсь во всем, что касается лошадей, но здешние сооружения меня просто ошеломили. Неподалеку возвышалось что-то вроде ангара, такого огромного, что он вполне мог накрыть собой дюжину теннисных кортов. Сами же конюшни были построены в форме буквы V, и конца-краю им не было видно. Посреди двора бил фонтан. Вокруг находились площадки для тренировок и скачек с препятствиями.

И несомненно, люди, ожидающие нас.

Не отводя нацеленного на меня пистолета, Хойт приказал:

— Выходи.

Я повиновался. Дверца машины хлопнула, взорвав тишину, эхо разнесло звук по окрестностям. Хойт тоже вышел и, приблизившись сзади, ткнул пистолетом в поясницу. Свежий воздух и сельские запахи на мгновение притупили чувство опасности. Но когда я рассмотрел четверых встречающих, двух из которых узнал без всякого удовольствия, ощущение настороженности вернулось.

Еще двое — никогда их раньше не видел — были вооружены полуавтоматическими винтовками. Они тут же взяли нас на мушку. Я почти не вздрогнул. Думаю, привык за последние дни, что в меня все время кто-то целится. Один из незнакомцев торчал справа, возле входа в конюшни, другой — слева, привалившись к машине.

Те двое, которых я узнал, стояли плечом к плечу в круге света. Ларри Гэндл и Гриффин Скоуп. Хойт подтолкнул меня пистолетом. Мы двинулись к ним, и я заметил, что дверь большого здания открыта.

Оттуда вышел Эрик Ву.

Я почувствовал, как сердце забилось о ребра, пульс застучал в ушах, ноги стали ватными. Несмотря на появившийся иммунитет к выстрелам, тело мое хорошо запомнило пальцы азиата. Я неосознанно замедлил шаг. Даже не взглянув в мою сторону, Ву подошел к Скоупу и что-то ему протянул.

Хойт остановил меня за добрую дюжину ярдов.

— Хорошие новости! — крикнул он.

Все немедленно посмотрели на Скоупа. В том числе и я. Я неплохо знал этого человека, — в конце концов, я был сыном его старого друга и братом его же преданной служащей. Как и многие другие, я благоговел перед крупным, добродушным человеком с дружелюбными искорками в глазах. Каждому хотелось, чтобы Гриффин его заметил — похлопал по спине, угостил за свой счет, — в общем, повел себя как старый знакомый, удачно балансирующий на шаткой грани, что разделяет работу и дружбу. Это редко кому удается. Боссы часто теряют авторитет, заигрывая с подчиненными, а рядовые работники забывают друзей, выбиваясь в начальство. Только не Гриффин. Он был похож на динамо-машину, приводившую в движение все вокруг себя.

Правда, сейчас Скоуп выглядел озадаченным.

— Хорошие новости? — переспросил он.

Хойт криво улыбнулся:

— Очень хорошие, я бы сказал.

— Прекрасно, — отозвался Скоуп и посмотрел на Ву. Тот кивнул, не двигаясь с места. — Тогда расскажи мне эти новости, Хойт. Я весь внимание.

Хойт откашлялся.

— Во-первых, вы должны поверить, что я никогда не пытался причинить вам вред. Более того, я принял меры, чтобы сведения, порочащие вашего сына, никогда не выплыли наружу. С другой стороны, я хотел защитить свою дочь. Вы можете это понять?

Тень пробежала по лицу Гриффина.

— Могу ли я понять желание защитить своего ребенка? — спросил он с ноткой угрозы в голосе. — Да, мне кажется, я могу это понять.

Откуда-то послышалось лошадиное ржание. Больше ничего не нарушало тишины. Хойт нервно облизнул пересохшие губы и поднял вверх коричневый конверт.

— Что это?

— Все, — ответил Хойт. — Все, что моя дочь и Стивен Бек разузнали про вашего сына.

— А копии?

— Только одна.

— Где?

— В надежном месте. У адвоката. Если я не позвоню ему в течение часа и не назову условленный пароль, он даст информации ход. Это не угроза, мистер Скоуп. Я бы никогда не стал разглашать то, что знаю. Мне есть что терять.

— Да, — согласился Скоуп. — Как и всем нам.

— Теперь вы можете быть спокойны. Сейчас я передам вам все, что имею, а позже вышлю копию. Вам не придется преследовать меня и мою семью.

Гриффин Скоуп посмотрел на Ларри Гэндла и Эрика Ву. Типы, прикрывающие их по бокам, казалось, напряглись.

— А как же мой сын, Хойт? Кто-то пристрелил его как собаку. Ты хочешь, чтобы я оставил этого человека в покое?

— Дело в том, — сказал Хойт, — что Элизабет его не убивала.

Гриффин прищурился, изображая живой интерес, хотя по его глазам я заметил, что он ошеломлен.

— Предположим, — проговорил он. — Тогда кто же это сделал?

Хойт шумно сглотнул, повернулся и посмотрел на меня.

— Дэвид Бек.

Я не удивился. И не рассердился.

— Он убил вашего сына, — торопливо продолжил Паркер. — Узнал, что случилось с женой, и решил отомстить.

Скоуп сдавленно застонал и прижал руку к груди. Потом наконец-то посмотрел на меня. Гэндл и Ву последовали его примеру. Глядя мне в глаза, Скоуп спросил: