мыслит. Чтобы принять какое-нибудь решение, ей надо гораздо больше времени, чем нам.

– Вряд ли.

– Но ведь скорость передачи сигналов по её нервам конечна, а она такая большая, что пока импульс добежит от одного края тела до другого…

– Значит, мыслит она иначе, и скорость принятия решения не зависит от размеров тела. Спин-торсионное поле распространяется мгновенно, вот она и использует его свойства. В школе вы этого не проходили?

– Меня физика не интересовала, – виновато сказала Истома. – Может, ты и прав, но гигантизм Госпожи всё равно впечатляет. Я уж не говорю о её возможностях.

– Её возможности возрастают с каждой минутой. Г-девы, к примеру, ею синтезированы.

– Зачем она создала слуг в облике женщин?

– Они были ей ближе всего. Вспомни, Кроули поставлял ей наших девушек сотнями.

– Все они погибли?

Ясен помолчал, вспоминая историю спасения мамы отцом, сказал нехотя:

– Она использовала их опыт и память… каким-то образом. Не знаю, выжил ли кто-нибудь. Из той информации, что я получил из фрейма деда, можно сделать вывод, что Госпожа была и осталась бесполым существом.

– Но при этом она везде посылает женщин, да и её главная представительница Большая Мама – тоже женщина.

– Просто ей так удобно.

– Нет, в этом проявляется какая-то закономерность, – не согласилась геянка. – Не зря же и наша «Заумь» опирается на женщин. Может, они лучше приспособлены к разного рода катастрофам, чем мужчины?

Ясен усмехнулся. В словах Истомы крылся некий смысл, но размышлять о превосходстве женщин над мужчинами тоже не хотелось.

– Игра изменилась. Вполне возможно, что приход к власти женщин обусловлен скрытыми правилами, которых мы пока не знаем. Но я знаю точно, что без мужчин прогресс невозможен. Их отсутствие – это сужение вариативности Игры, что приведёт к её вырождению.

– Сам пришёл к этому выводу? – прищурилась Истома.

– Сам, – подтвердил он, помолчал. – Исходя из того, что знаю.

– Поговори на эту тему с Алонсо. Возможно, он тебя поддержит.

– Не хочу.

– А чего ты хочешь?

«Домой хочу», – чуть не ляпнул Ясен, с трудом удержался.

– Отдохнуть хочу.

– А поисследовать эту гору не хочешь?

– Что это даст?

Истома задрала голову, заметив мелькнувший высоко над городом летательный аппарат.

– Может, и ничего. Был бы у меня подземоход…

– Это ещё для чего?

– Продырявила бы Госпожу, посмотрела бы, что у неё внутри.

Он засмеялся.

– Как червяк яблоко? Вряд ли она позволила бы дырявить своё тело.

Истома сникла.

– Ты готов задавить любую мою инициативу, а сам ничего не можешь решить. Не понимаю, почему Госпожа проявляет к тебе интерес.

Я тоже не понимаю, подумал он, но вслух говорить этого не стал.

– Пойдём в гостиницу.

– Пойдём, – вздохнула Истома.

Они вернулись к башне, где располагались апартаменты, не встретив никого из спутников. То ли Кроули-младший ещё не вернулся с прогулки, то ли, наоборот, уже расположился в номере. Впрочем, желания искать его у Ясена не было.

Он постоял под душем с горячей водой, ощущая блаженство, походил по комнате с полотенцем в руке, не спеша надевать свой лонг.

И в этот момент в номер без стука вошла Истома.

Оба замерли.

Дверь за девушкой бесшумно захлопнулась.

Кровь бросилась Ясену в лицо, однако он не сделал ни одного движения к костюму, даже не прикрылся полотенцем, находясь в странном ступоре, стоял и смотрел на геянку, и в голове не было ни одной мысли, лишь колокольным звоном в ушах отдавался пульс крови.

Внезапно она гибким змеиным движением освободилась от лонга, подошла к нему обнажённая. Губы девушки приоткрылись, в глазах зажёгся призывной огонь. Она положила ему руки на плечи, он выронил полотенце… и перестал думать вообще…

Истома ушла от него через час, может быть, через два, так и не сказав ни слова.

А он остался лежать на кровати, погрузившись в расслабленное полусонное состояние, которое можно было охарактеризовать одним словом: счастье…

Сколько он так пролежал, окутанный чередой смутных видений, вспоминая все удивительные моменты познавания женщины, вздрагивая от проявлявшихся в памяти ласк и поцелуев, не помнил. Очнулся от смутной тревоги, прилетевшей откуда-то извне знакомым морозным ветром.

В голове заверещал терафим:

«Очнись, ментальная атака! Врубай защиту! Напря…» – терафим захлебнулся.

На голову упала глыба тьмы.

Ясен погрузился в темноту и начал падать, всё быстрее и быстрее, и падал целую вечность, даже не пытаясь замедлить падение, осмотреться и определить, что это за бездна, в которую его вогнал удар по сознанию.

Собственно, сознание покинуло его напрочь, и осмысленно делать что-то он не мог. Спасало лишь необычное ощущение падения, за которое цеплялся разум, но органы чувств отказывались выполнять свои обязанности, а разбуженный внутренний резерв, персонифицировавшийся в призрачное видение отца, протягивал ему руку и ждал, когда сын придёт в себя.

В голове раздался шёпот:

«Ты мо-о-ой… ты мо-о-ой…»

Он согласно кивнул отсутствующей головой.