– Есть веская причина, по которой другие народы избегают крепости Теней, – признался он. – Однако тот, кто продержится в живых достаточно долго, может за Тенями разглядеть изящество.

Прежде чем я успела согласиться с Ноаром, он вытащил из-за пояса нож и порезал им палец. Из гладкой раны показалась единственная капля крови. Ноар протянул руку вперед и заговорщически подмигнул мне.

– Э-э-э… – мгновение спустя я уже забыла, что хотела сказать, потому что из темноты появилась большая черная моль и бесшумно приземлилась на палец Ноара. Бархатистые крылья еще пару раз взметнулись вниз и вверх, прежде чем изящное создание остановилось. Ничего в этом мотыльке не показалось бы мне угрожающим – до тех пор, пока он не начал пить кровь Ноара!

О боже мой. Однако я не могла долго испытывать отвращение к этому огромному мотыльку-вампиру, потому что внезапно его крылья разжались. Горящие линии переплетались между собой. Светлые дуги поднимались, образуя огненное произведение искусства. Походило на то, что Ноар держал в руках цветок чистого пламени. Зрелище оказалось настолько ошеломляющим, что у меня пропал дар речи.

– Мы называем их огнепоклонниками, или последней милостью судьбы, – пояснил Ноар приглушенным голосом, чтобы не спугнуть это существо. – Кровь приманивает их, но на самом деле они довольно миролюбивы и застенчивы.

Демонстративно Ноар пошевелил пальцами. Тут же огненный цветок погас, и черная бабочка скрылась в тенях. Чувство разочарования и потери разрасталось во мне, когда я смотрела вслед завораживающему существу.

– Значит, здесь все-таки есть нечто такое, что меня не убьет, – пробормотала я.

– Я этого не говорил, – со смехом поправил меня Ноар. – Еще несколько минут, и тебе пришлось бы вытаскивать меня отсюда. Огнепоклонники обладают парализующим секретом, который приводит к отказу органов. Раненые воины на поле боя часто надеются на спасительную смерть от них. И, конечно же, все те, кто добровольно хотят положить конец своей жизни.

Теперь холодная дрожь поползла по моей спине. Это и объясняло название «Последняя милость судьбы».

На несколько мгновений взгляд Ноара потемнел. Мне стало интересно, знал ли он кого-нибудь, кто сам выбрал смерть с помощью огнепоклонника. Но, как только я собиралась спросить об этом, его мрачное настроение исчезло так же быстро, как и появилось. Он схватил меня за руку и потащил вглубь пещерного лабиринта. Вскоре наша дорога расширилась и превратилась в восхождение. Снова и снова проходы разделялись или переходили в тупики. Затем лагерь армии Теней раскинулся под нашими ногами. Это был момент, когда я поняла, что мы находились внутри одной из многочисленных скальных вершин, которые, очевидно, были продырявлены, как швейцарский сыр. Наконец, когда по пещерным коридорам прогремел еще один мощный рев, я вдруг все поняла.

– Ты ведешь меня к шендаи! – воскликнула я, широко ухмыляясь, словно ребенок в магазине сладостей.

Ноар озадаченно покачал головой.

– Ты и в самом деле особенная. Зубчатые стены – одно из самых опасных мест во всем Кассардиме. Не только из-за моей армии, но и, главным образом, из-за шендаи, которые гнездятся здесь. Вряд ли кто-то пришел бы сюда добровольно, но на твоем лице нет ни малейшего намека на страх.

– Мне нравятся шендаи, – оправдывалась я, пожав плечами. – Кроме того, это наверняка навредит твоим планам по захвату власти, если ты скормишь меня своим питомцам. Так что мне, судя по всему, не грозит никакая опасность.

Мои слова задумывались как шутка, но они ударили Ноара так сильно и сурово, словно я отвесила ему пощечину. Он, казалось, вполне понимал мою иронию, поэтому старался скрыть свою обиду за улыбкой. Однако я видела его беспокойство, что, возможно, какая-то часть меня все-таки может усомниться в нем.

– Со мной ты всегда будешь в безопасности, – тихо проговорил Ноар. – Но я… – он замялся и стиснул челюсти, на долю секунды разозлился, потом впал в отчаяние. Наконец он глубоко вздохнул и вернул контроль. Не глядя на меня, Ноар выглядел рассерженным, а потом отчаявшимся. – Мне страшно, котенок. Страшно, что мне придется выбирать между твоей жизнью и твоей любовью.

– Но почему же… – растерянно ответила я.

– Потому что всякая ложь всегда имеет цену, и в какой-то момент ты больше не понимаешь, где правда, а где ложь.

С этими словами Ноар отвернулся и прошел вглубь пещеры. Я понимала, что он закончил разговор не потому, что не хотел больше разговаривать со мной, а потому, что не мог. Я не собиралась давить на его, и мне, вероятно, не оставалось ничего другого, как пойти за Ноаром и обдумать его заявление. Меня испугало, что мой жених испугался. Ведь я не знала, что на самом деле происходило у него внутри и насколько ужасна была борьба, которую он вел со своей совестью. Конечно, мне хотелось прокричать Ноару, что я всегда буду знать, где правда. Но были вещи сложнее, чем это. Что, если ему, например, пришлось бы уничтожить душу Зои, чтобы спасти мою жизнь? Он бы это сделал? И смогла бы я продолжать любить его после такого? Смог бы потом Ноар смотреть на себя в зеркало? Был ли он вообще способен сделать это сейчас – после всего, что ему уже пришлось сделать? Он не был таким бессердечным, как его отец. Или отец Ноара тоже когда-то был таким же, как он? Мальчиком, который верил в чудеса и мечтал о лучшем Кассардиме?

Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, что чуть не врезалась в спину Ноара. Он стоял у входа во внушительный свод пещеры, который имел отверстия сразу с нескольких сторон, где могли бы приземлиться шендаи со своими могучими крыльями. В Тенях я могла разглядеть не менее пяти черных, как смоль, животных. Чувствовался резкий запах. Вероятно, это аромат последних блюд, разбросанных повсюду. В темноте раздалось низкое рычание.

– Угомонись, Хая. Она принадлежит мне, – сказал Ноар, обращаясь к самке шендаи, которая подошла к нам с навостренными ушами и оскаленными зубами.

Однако Хая, казалось, мало заботилась о том, что сказал принц Теней. С ужасающим шипением она прыгнула в мою сторону. Ноар загородил меня собой, но больше не отступил ни на миллиметр. Самке шендаи пришлось затормозить в последний момент, чтобы не сбить его с ног. Свое недовольство по этому поводу она продемонстрировала ревом, который я прочувствовала до глубины души. Хотя она и была меньше Нокса, но все равно без труда могла бы меня съесть.

Но на Ноара не оказала никакого впечатления разинутая пасть, сверкнувшая смертоносными зубами.

– Амайя принадлежит мне, – повторил он на этот раз с такой решительностью, что Хая на