— Вот тебе и свобода под парусом! — в сердцах произнес Лар.

— Веревочки, — задумчиво сказал Ромка.

Веревочки шли от грубо сделанного штурвала, сквозь пробитые в хрустальном полу дырки, куда-то в сверкающие на солнце недра парусника. Края дырок были смазаны какой-то гадостью, Лар предположил, что это было сделано специально, например, чтобы дырки не зарастали.

Еще в рубке валялся на полу разбитый компас, тоже весьма примитивный, а скамеечка… Что же, Ромка, приведись ему работать с деревом и кожей, сделал бы лучше.

— Значит, им управляли.

— Что отвечает на вопрос, почему он разбился, — с умным видом кивнул Ромка. — Человеческий фактор.

— Руки поотрывать этому фактору. Впрочем…

— Я знаю, о чем ты подумал! — заявил мальчишка.

— Вот как?

— Если есть люди, то должны быть их вещи, и если мы их найдем…

— Я не успел это подумать, — признался Лар. — Но подумал бы непременно. Ищем.

Теперь, когда стало ясно, что искать, поиски упростились. Ищем следы. Царапины. Материалы, которых на корабле быть не должно.

Но ничего не нашлось.

Внутри корабль был похож на ледовый грот, только лучше. Лед — он просто зеленоватый, и все. А хрусталь может давать радужные вспышки, а металл, нечто вроде хромированной стали, образовывал дуги и арки.

Общая же архитектура корабельных коридоров живо напомнила Ромке Пещеру: те же неожиданные разветвления, в произвольную сторону и под произвольным углом. Вот только…

— Смотри, Лар, — говорил Ромка. — Вот тут разветвление, видишь: в вертикальной плоскости как бы. И чтобы попасть в верхний тоннель, надо лезть по стене.

— И?

— И для этого тут как бы случайно эти выступы. Ну, ты же говорил, что лестницу делать нельзя по дизайну, а ходить как-то надо. Вот ее и замаскировали. Жулики.

— Да, — сказал Лар. — Кстати, мы уже в кормовой части, так?

— По-моему… Да, в кормовой. А что?

— Семена! — радостно воскликнул демон. — Если мы найдем хоть одно семя, то я знаю, как пересечь море!

Семена обнаружились в дальней части трюма, причем, чтобы попасть туда, Ромке пришлось двигаться по пояс в воде. В очень холодной воде.

Больше всего семена напоминали доски для серфинга, правда, если бы эти доски были растительного происхождения. То есть со всякими выростами, напоминающими треугольные плавники, и так далее.

— Надо вытащить самое крупное, — сказал Лар.

— Нет, — возразил Ромка. — Надо вытащить все. Ну Лар, это же корабли! Они же живые!

— Времени нет.

— Есть. Я не могу их тут бросить.

Семян было восемь, и семь из них Ромка аккуратно оттолкнул от берега. Мгновенно, словно они только этого и ждали, семена скользнули прочь, в глубину.

— Все? — ворчливо поинтересовался Лар. — Закончил с благотворительностью? Теперь давай займемся генным конструированием новых форм жизни.

— ?

— Доставай гару.

Сначала он отрезал рули погружения, треугольные плавники, состоящие из дуги и натянутой под ней пленки. Ромке было жалко издеваться над семенем, но Лар заверил его, что через пару недель плавники вырастут новые.

Затем он продел через задний как бы рулевой плавник веревку, и получился руль. То есть, дергая за веревку, можно было поворачивать руль, и это, по идее, должно было влиять на направление движения. Веревку, кстати, взяли с найденной в рубке скамеечки — она скрепляла детали этого убогого сооружения между собой.

Затем он отрезал оружие — две подвижные трубки по бокам семени, которые, по словам Лара, вполне могли чем-нибудь этаким шарахнуть. Вряд ли плазмой — для подводного боя хуже оружие трудно было придумать. Но чем-нибудь столь же неприятным.

Потом он полтора часа потренировался на мелководье. Выглядело это довольно смешно, но Ромка заранее привязал веревку к руке, а второй конец — к одному из выростов на семени.

Море было почти несоленым и очень теплым. Сделав перерыв, Ромка устроил большую стирку, он вообще ненавидел запах пота и старался стирать одежду при каждой возможности, благо костюм с цветами клана был защищен магически, то есть не ветшал и почти не рвался. Зато мог пачкаться.

Потом снова тренировка. Задача была проста: стоя на доске-семечке, управлять направлением движения.

— Даже когда мы занимались хапти, я столько не падал, пожаловался Ромка.

— Зато теперь ты можешь на ней стоять.

— Да. Поплыли?

— Давай. Главное, чтобы штормить не начало.

— Главное, чтобы здесь не было акул, — возразил Ромка.

— Не будет, — уверенно отозвался Лар. — Равнина опустилась вниз, и ее залило водой. Но вода пресная, значит, с настоящими морями она не соприкасается. Акулам тут неоткуда взяться.

— Я читал, — возразил Ромка, — что когда у нас в Австралии было наводнение, то акулы из океана вошли на континентальную часть страны. То есть ты сидишь на втором этаже своего дома, а на первом плавает акула. Как-то так.

Семечко скользило над пронизанной солнцем водой. Ромка, пользуясь случаем, разделся, оставшись в трусах и, чтобы ноги не скользили, в обуви, обмотал одежду вокруг пояса и теперь загорал. Его верный ковер-самолет превратился в набедренную повязку, больше похожую на люльку, в которой работают промышленные альпинисты. Ну, не на памперс же!

Двигались быстро — километров восемь в час.

— А тут и правда мелко, — заметил мальчишка, глядя в проносящуюся мимо прозрачную воду. — Метра три. И — смотри, Лар, кораллы. А разве бывают пресноводные кораллы?

— Если бывают хрустальные корабли, то я не вижу, почему бы не быть пресноводным кораллам, — флегматично отозвался Лар.

— А вон рыбы, смотри, здоровые!

Рыбы были больше Ромки, но, тем не менее, завидев скользящую по воде доску, неизменно бросались врассыпную.

— Знаешь, малыш, раз они нас боятся, значит, здесь могут быть крупные хищники.

— Крокодилы, — предположил Ромка. — Щуки. Сомы. Сом даже у нас, говорят, может напасть на человека. Ну, то есть мог, сейчас всех больших сомов переловили.

— Да. Не нравится мне это.

— Знаешь, — подумав, сказал Ромка, — возможно и другое объяснение. Они просто тупые.

— Смешно.

— Нет, Лар, ну вот смотри. Они были мальками когда-то, а малек должен бояться всего. Так?

— Ты хочешь сказать, что они не знают, что уже выросли? — Лар задумался, затем признал: — Ну что же, возможно.

— Но ты же все равно следишь… Экстрасенсорно, я имею в виду.