— ?

— И становись невидимым.

Ромка сосредоточился. Как и в прошлые разы, к затылку словно прикоснулись сосулькой, но ощущение было заметно слабее, чем раньше. Похоже, дар и правда можно раскачать.

— Готово, — прошипел он, пытаясь удержать управление тремя заклинаниями сразу — полетом, невидимостью и иллюзией. — Что теперь?

— Заставь иллюзию двигаться. Лети за ней.

Созданный Ромкой фантом качнулся и полетел над водой прочь от преследователя. Акула двинулась за ним, а Ромка — за акулой.

— Лети к акуле.

— Что?!

— Ты должен на нее сесть. Плавно.

— Лар, ты… — Ромка задохнулся, пытаясь подобрать определение. Два слова крутились у него в голове, мешая друг другу: «сумасшедший» и «гений». Фантом задрожал, расплываясь. Будь на месте акулы человек, он мгновенно распознал бы обман, но морской хищнице, похоже, было безразлично, как выглядит жертва.

— Давай.

Ромка догнал акулу и стал плавно опускаться к ней на спину, перед спинным плавником. К его изумлению, это оказалось несложно — акула была не скользкой, как полагается рыбе, а шершавой, словно наждачная бумага. Как только отпала необходимость поддерживать полет, стало гораздо легче, словно до сих пор он, Ромка, бежал в гору с таким же, как он, мальчишкой на плечах, а теперь сбросил груз, да еще и в воду погрузился… Ну, частично погрузился, в целом, спина акулы была почти на поверхности, но вот волны… Впрочем, вода была теплая и несоленая.

— Удачно, что соленость здесь низкая. — Лар словно прочитал его мысли. — Можно будет пить.

— Ага.

— Кстати, скорректируй курс.

Ромка ойкнул и поспешно заставил фантом взять левее. Акула двигалась за ним, не обгоняя, но и не отставая.

— Скажем, пять лиг в час, — пробормотал Лар. — Карта… Я должен помнить… Если море проходит по той линии…

— Что ты считаешь? — спросил Ромка.

— Пытаюсь прикинуть размеры моря, — отозвался Лар. — Я примерно помню старую карту, если вода начинается сразу после той гряды холмов, то можно примерно оценить, где должен быть другой берег.

— Думаешь, выйдет?

— Да. Не сбивай меня.

— Дальше мы берем скорость за пять и получаем, что… Плохо.

— Что плохо? — удивился Ромка. — Мы живы. Воду можно пить. Тепло.

— Получается тридцать два часа, — сообщил Ромке Лар. — Ты не сможешь продержаться без сна, а как только ты заснешь, тебя съедят.

— Но… Значит, надо двигаться быстрее!

Сказано — сделано. Фантом плавно увеличил скорость, акула тоже… То есть сначала увеличила. Но после десяти лиг в час — по словам Лара, сам Ромка не умел определять скорость на глаз — она начала замедляться.

— Притормози.

— Уже.

— Лиг семь. Не больше.

— Не продержусь.

— Я думаю… — Лар помолчал. — Слушай…

— Ну?

— У тебя скоро кровь из носа пойдет? Помнишь, ты грозился?

— Скоро.

— Телекинез помнишь?

— Ну… Да. Только я…

— Справишься, — строго сказал Лар. — Ты несколько увеличил свои резервы. И потом, ты видел ее зубы?

— Справлюсь, — обреченно сказал Ромка. — Я правильно понимаю, что мне надо будет перенести капли крови вперед, чтобы акула думала…

— Да.

— Хорошо.

— Да уж, прекрасно.

Ледяная сосулька продолжала щекотать Ромкин затылок еще около часа. Затем, точно так же, как и в прошлые разы, в затылке хрустнуло, и Ромка поспешно подставил ладошку под нос.

— Сосредоточься на телекинезе.

— Фантом начинает распадаться.

— Лишь бы был хоть какой. Акуле все равно, сколько у тебя ног, пусть летит и шевелится. И хватит с него.

— Ага. — «Третьей рукой» Ромка заставил капли крови подняться с ладони вверх и улететь вперед. Фантом в это время летел метрах в двадцати впереди, но, разумеется, на двадцать метров Ромки не хватило — он уронил капли после пяти. Впрочем, хватило и этого — акула резко увеличила скорость. Фантом тоже.

— Двенадцать лиг. Так держать.

— Лар, так у меня скоро кровь кончится.

— Не кончится. Она скоро течь перестанет.

— И что тогда? — мрачно поинтересовался Ромка, левитируя очередные несколько капель.

— Возьмешь гару, порежешься.

— Вы очень добры, учитель.

— Посмотри по сторонам, — неожиданно сказал Лар.

Ромка посмотрел. Проклятие! Надо было сообразить, что кровь в воде привлечет других акул. Треугольные плавники приближались с нескольких сторон сразу, и это было бы очень красиво, вот только объектом их интереса однозначно был он, Ромка.

Лар, впрочем, был настроен конструктивно.

— Ускоряй фантом, перелетай на самую быструю акулу, — буднично велел он. — Выбор — это всегда хорошо.

Новая акула была огромной. Метров десять, честное слово! Если Ромкин предыдущий транспорт напоминал живую торпеду, то эта больше походила на подводную лодку. Спинной плавник у нее был двухметровым, спина — почти плоской, а скорость составляла десять лиг без допинга и пятнадцать — с допингом. С кровью то есть.

Шла акула ровно, не рыская в стороны и не замедляясь. Зато Ромку мутило.

Шел двадцатый час плавания. Сначала он потерял довольно много крови. Потом кровь идти перестала, и Лар распорядился пока членовредительством не заниматься: мол, и так акула идет быстро и уверенно. Потом у Ромки начала болеть голова.

До сих пор он даже не догадывался, что головная боль может быть настолько неприятной. Он пытался окунать голову в воду — стало только хуже, потому что, оказывается, когда болит голова, лучше не наклоняться. Потом его стошнило. От боли. Лар, добрая душа, заставил все это левитировать вперед по курсу, акула оказалась небрезгливой и какое-то время плыла быстрее. Потом Ромка начал терять сознание, а Лар, чтобы он не отключался, рассказывал про другие планеты.

Рассказы подействовали, Лар был потрясающим рассказчиком, к тому же это были реальные истории, участником которых был он сам. Ромка сидел на акуле в бескрайнем море, мерз снизу и поджаривался на солнце сверху и слушал.

О поющих скалах раскаленных миров Белого Жука, между которыми носились, скользя по поверхности и иногда выходя на орбиту, живые камни размером от виноградины до двухэтажного дома. О разумном океане Лимы и о фантастических снах, которые на всю жизнь остаются с теми, кто хоть раз погрузился в этот океан… И не сошел при этом с ума. О том, как они вмерзли в лед вместе со своим звездолетом на безымянном газовом гиганте. Просто там очень быстро наступила зима, атмосфера скачком перешла в твердое состояние, и прежде чем они начали действовать, над ними было уже несколько километров метанового льда. И как оставшийся на орбитальной станции стажер обиделся на планету и просто сдул с нее атмосферу. Всю. Совсем.