– Нет, ваша милость… – это, кажись, его шпоры! – пролепетал мародер, крепко сжимая ногу рыцаря. Мне бы вознаграждение какое…

– Пошел вон, урод! – Ги с размаху ударил в лицо мародера, выбивая зубы и разбивая в кровь скулу несчастного. – Вот тебе, скотина! Как ты смеешь так обходится с телом монарха?! – мародер упал, а Ги стал бить его ногами, вымещая злобу, накопившуюся в нем за долгое время. Тот стонал и кряхтел, твердя лишь о положенном вознаграждении. Рыцарь немного успокоился и, тяжело душа, снял с пояса кошель, полный золота. – На, урод! Проваливай отсюда!..

Мародер, словно его и не били до полусмерти, резко схватил кошель и, бросив осла, кинулся бежать со всех ног, спасаясь от странного рыцаря, сначала избил его до смерти, а потом отсыпал денег вдвое больше положенной суммы награды.

Ги осторожно снял тело Манфреда с осла и, неся на руках, согнутых в локтях, пошел к палатке Шарля, спящего сном праведника после длительной попойки.

Оруженосцы и стражники с нескрываемым удивлением посмотрели на него, но ничего не произнесли, лишь разинули рты от изумления. Ги распахнул ногой полог шатра и вошел в полумрак, царивший внутри.

– Шарло! Вставай! Я принес тебе Манфреда! – громко крикнул он, будя своего товарища и, по совместительству, графа де Анжу и короля Неаполя. – Вставай, а то весь белый свет проспишь!

– Ну и шутки у тебя, Груша… – проворчал спросонья Шарль, отрывая тяжелую голову от подушек. – Орешь, словно тебя режут… – Он привстал и больным голосом произнес. – Какой, к черту, Манфред?!

– Вот он, сир, у меня на руках… – Грустно ответил Ги де Леви, бережно кладя труп рыцаря на кровать возле опешившего Шарля. Тот с удивлением и ужасом посмотрел на изуродованный труп и покосился на де Леви:

– Обалдел, что ли? Невесть кого притащил ко мне, и пачкаешь мою постель…

– Это он, Шарло. Посмотри на шпоры и тонкие колечки дорогой итальянской кольчуги. Это он… – с уверенностью в голосе закивал головой де Леви.

– А где же корона, орел Гогенштауфенов и родовой герб? Мне говорили, что он специально для битвы со мной заказал в Милане большой шлем с орлом на вершине, а тут разбитый сервильер… – Шарль брезгливо дотронулся пальцем до шлема. – Да и лицо так изуродовано, что, боюсь, его не опознать…

– А ты пригласи нового герцога Апулии. Он, разбойник, по пьяной лавочке, хвалился, что видел Манфреда перед тем, как он повел в битву свою гвардию! – Ги уперся на своем.

– Как скажешь… – Зевнул король и, схватив колокольчик, вызвал прислугу. – Срочно пригласите ко мне герцога Джордано и… – Шарль вспомнил. – Мессира де Сент-Эньяна!.. – Когда слуга убежал, он посмотрел на Ги. – Ах, если бы это был именно он… – грустно произнес Шарль и нежно погладил разбитую голову неизвестного рыцаря.

Вошел герцог Апулии, он поклонился королю и, протирая рукой свои заспанные глаза, произнес:

– Вы вызывали меня, ваше величество?..

Шарль жестом приказал ему подойти ближе:

– Простите, герцог, но мне нужна ваша срочная помощь. – Он кивнул на тело рыцаря, лежащее у него на постели. – Не узнаете, случаем, кто это может быть?..

Джордано посмотрел на труп и пошатнулся. Он закрыл лицо руками и горестно произнес:

– Увы, увы, сир, это он. Это тело короля Манфреда…

– Вы уверены в этом, герцог?! – Голос Луки де Сент-Эньяна, вошедшего незаметно в палатку короля, сделал ударение именно на титуле Джордано. – Это Манфред?!

Тот повернулся к вошедшему рыцарю и спокойно ответил:

– Готов поклясться на Библии… – герцог упал на колени перед Шарлем и взмолился. – Сир! Заклинаю вас всем святым, что есть в вашем сердце, соблаговолите похоронить тело короля по-христианскому обряду! Умоляю вас, ваше величество!..

Шарль грустно улыбнулся и ответил, накрывая труп Манфреда королевской мантией:

– Клянусь спасением души, герцог, я охотно бы сделал это, не будь он отлучен от церкви. – Он грустно вздохнул, перекрестился и добавил. – Но я клянусь, что похороню его с такими почестями, какие только возможны! Манфред, – Шарль встал и гордо вскинул голову, – Манфред погиб, как и подобает королю, защищая свою землю от захватчиков и грабителей! Я повелеваю вырыть могилу возле моста Беневенто и прикажу всем воинам положить по одному камню на его могилу! Пусть холм, который, я уверен, будет очень большим и возвысится над могилой этого отважного короля, отныне и вовеки веков будет называться «скала Роз»!

Джордано упал на колени и поцеловал руки Шарля, запачканные грязью и сгустками застывшей крови Манфреда:

– Сир! Вы, несомненно, великий король и благороднейший из рыцарей, живущих на земле!

– А вот это не стоит, герцог… – нахмурился Шарль, не очень любивший комплименты и славословие в свой адрес. – Я лично вам поручаю организацию всех траурных обрядов. Раз в нем течет капля крови лангобардов, пусть вся армия, в том числе и пленные, придут проститься с ним…

Герцог вышел из палатки, пораженный известием о гибели Манфреда и видом тела своего бывшего короля, Джордано еще раз про себя отметил благородство Шарля де Анжу.

– Э-э-эх, Манфред, Манфред… – Шарль снова сел возле трупа. – Как же долго я ждал этого момента и, видит Бог, оказался не готов к нему. Прости меня, если сможешь простить. Царствие тебе Небесное, мой враг и соперник…

– Сир, как-то не к лицу так говорить с умершим, тем более, если он был отлучен от церкви… – монах, вошедший в палатку короля, тихим голосом решил поправить Шарля.

– Как посмел ты, пес, учить меня, своего короля и сюзерена, правилам тона! Пошел вон отсюда, мерзкая тварь!.. – лицо Шарля сделалось багровым от гнева. Он схватил первое попавшее под руку – им оказался серебряный кубок, наполненный вином, и швырнул его в монаха. Вино расплескалось, забрызгивая стены палатки багровыми пятнами, схожими с подтеками крови, кубок попал в голову монаху, который ойкнул и, сжавшись в комок, выскочил из палатки. – Сука мерзкая! Учить меня вздумал!..

Ги быстро подошел к нему и, присев рядом, обнял Шарля, прижимая его дрожащую голову к своей груди.

– Успокойся, брат, ты все правильно сделал… – произнес рыцарь, успокаивая короля.

Шарль тяжело дышал, сопел и пытался вырваться из крепких объятий своего друга, но постепенно успокоился и, громко выдохнув, затих. Ги выпустил его из объятий, Шарль грустно покачал головой и, глядя на Луку, спросил:

– Ну, а ты что думаешь?..

– Его надо похоронить, если не по-христиански, то, хотя бы, по-человечески. Манфред, каким бы он не был, не заслуживает общей могилы… – Лука говорил от чистого сердца. Шарль заплакал и снова уткнулся