class="p1">На процессе, продолжавшемся восемь дней, певица вела себя крайне нервно.

То застывала в отрешенной трагической позе. То, подперев щеку рукой, начинала по-бабьи причитать и жаловаться на свою горькую судьбу. Одетая, как монашка, во все черное, мертвенно-бледная, резко постаревшая, одинокая, совершенно деморализованная, Надежда Васильевна не признала своей вины. Она утверждала, что «чиста как голубь». Несмотря на отсутствие против нее прямых улик, ее приговорили к двадцати годам каторжных работ. После оглашения приговора Надежда Васильевна лишь произнесла, обращаясь к адвокату:

«Ничего не надо, я скоро умру».

Президент Франции отказался ее помиловать.

Плевицкая на скамье подсудимых

Весной 1939 года Надежда Плевицкая была отправлена в тюрьму города Ренн. В конце июня 1940 года местность была оккупирована германскими войсками. Гестапо захватило архивы тюрьмы и установило принадлежность Плевицкой к советской разведке. Вскоре она тяжело заболела (возможно, не без помощи германских спецслужб). Заключенная номер 9202 скончалась в октябре 1940 года в состоянии, близком к помешательству. Все документы по ее делу пропали. Их следы затерялись в Германии.

P.S., или «Последня гастроль» Примадонны

Казалось бы, можно ставить точку в похождениях звездной дамы, но не все исследователи биографии Плевицкой склонны так считать. Прозаик Е. Арсеньева в документальной новелле «Лукавая жизнь» пишет:

«О смерти Плевицкой не имеется точных данных. Говорят, она была отравлена и немцы, захватив Францию, эксгумировали труп. Зачем? А еще говорят, что Надежда Васильевна не умерла в тюрьме, что ее убили сами фашисты: привязали к двум танкам и разорвали…

Но говорят также, что смерть Плевицкой была инсценирована, что на самом деле она, как и Скоблин, была не только агентом ОГПУ, но и работала на третий рейх, а поэтому фашисты освободили ее, тайно вывезли из Франции и в шестидесятые – семидесятые годы следы ее обнаружились в Латинской Америке, где спаслось большинство бывших сотрудников германских спецслужб… Далеко же залетел “курский соловей”».

P.P.S. Однако и это еще не конец.

В 2008 году историк А. Гаспарян выпустил книгу «ОГПУ против РОВС», где опроверг сотрудничество Скоблина и Плевицкой с советской разведкой, утверждая, что все расписки и прочие доказательства являются позднейшей фальсификацией Лубянки в желании выгородить реального агента, чье имя до сих пор не рассекречено. Как и многие документы РОВСа, кстати… Пока специалисты сверяют факты, обычные русские люди вот уже больше века попадают под очарование великой русской певицы, оказавшейся по стечению обстоятельств в водовороте истории. В 2009 году, к 130-летию со дня рождения артистки, в селе Винниково Курской области был открыт дом-музей Н. В. Плевицкой. Известный скульптор Клыков изваял красивый памятник своей землячке и гордости российского искусства.

Финал

«Войной навек проведена черта»

Войной навек проведена черта

Пусть свободно, что угодно про меня твердит молва.

Злое слово мне не ново, все на свете трын-трава…

Из репертуара Ю. Морфесси

Вот мы и добрались, уважаемый читатель, до обещанной в предисловии сенсации. Приготовьтесь к расставанию с многолетними иллюзиями: все то, что вы знали раньше (а лучше сказать – думали, что знали) о жизни и смерти Юрия Морфесси, окажется совсем иным.

Для меломана, хотя бы слегка владеющего вопросом, следующая глава станет волнительным и крайне интересным чтением. А для не столь искушенных в вопросе нелишним будет узнать, что о жизни Морфесси в предвоенные и военные годы известно мало. И даже дату его смерти источники указывают по-разному: по сведениям одних, он дожил до 1957 года, по мнению других, умер за несколько лет до этого.

Но закончу нагнетать обстановку. Я даю слово человеку, сумевшему путем кропотливых исследований разыскать эксклюзивную информацию. Позвольте представить моего «гостя» – это писатель Михаил Иванович Близнюк. А текст, который вам предстоит читать, – фрагмент его новой, не опубликованной пока книги «Войной навек проведена черта…»

В Европе уже вовсю бушевала война, когда 5 апреля 1941 года был заключен договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией. На следующий же день Югославия была оккупирована и расчленена на части немецкими войсками… Стало очевидно – конфликта между СССР и Германией не избежать, а значит, простым людям придется сделать свой выбор…

П. Троицкий, И. Заикин, Ю. Морфесси.

Галац, Румыния. 1927

Жизненный путь и судьба Юрия Спиридоновича Морфесси тесно переплелась с судьбами многих русских, прежде всего русских белых офицеров, сначала эмигрировавших в королевство сербов, хорватов и словенцев, затем вступивших в ряды Русского корпуса, живших после окончания войны в дипийских лагерях[48] в Австрии и Германии и, наконец отправившихся за океан. Тот факт, что Юрий Морфесси часто приезжал в Югославию, в частности, в 1927-м – феврале 1928 выступал в ресторане «Русская семья», а со второй половины 1930-х жил в Югославии постоянно, выступая, в частности, в Белграде – в «Русском доме» («…с особенным удовольствием впервые пою в “Русском доме”» 28 октября 1936 года), в фешенебельном кафе-ресторане «Казбек», заведении под названием «Башта Београд», а также в загребских «Мимозе» и Edison, общеизвестен. Известно и то, что последнее сольное выступление Юрия Спиридоновича в Париже состоялось 9 июня 1939 года в отеле «Наполеон» (в программе также приняли участие Джипси Маркова, Ада Морелли, В. Легистов и X. Чарыков – «воздушные волны с использованием аппарата профессора Теремина», то есть Льва Термена). А вот что было с певцом дальше, пожалуй, мало кому известно. А было следующее. По сообщению издававшегося в Нью-Йорке журнала Союза чинов Русского корпуса «Наше время», артист «…во время II Великой войны служил в Русском корпусе в качестве артиста группы “Кд. Ф.” (“Крафт дурх Фрейде”). Эта группа ездила в расположение наших полков. Нахождение Морфесси в рядах Корпуса было, несомненно, по патриотическим побуждениям»[49]. Спустя 13 лет в дань уважения памяти артиста «Наши вести» под заглавием «Я пел перед государем» напечатают отрывок из его воспоминаний «Жизнь. Любовь. Сцена».

О встречах с Юрием Спиридоновичем в Югославии накануне и во время Второй мировой войны вспоминает в своей мемуарной книге «Вне Родины» Константин Синькевич. Вот что он пишет, к примеру, о выступлениях певца в закрывшемся в начале военных действий ресторане «Башта Београд» («Сад Белград»), который «…располагался точно в начале короткой, но широкой улицы короля Петра I, выходившей на дунайскую пристань. В