этом ресторане одно время, перед самой войной, играл русский оркестр и выступал Юрий Морфесси. Ему в то время было уже немало лет, наверное, за шестьдесят, но он еще сохранял свой красивый, сильный баритон и свою неподражаемую манеру исполнения русских песен и цыганских романсов. Мы, студенты, стремились попасть в ресторан, но это было совсем непростым делом: ресторан был не из дешевых, а у студентов, как известно, всегда дыра в кармане. И все же мы находили выход: собравшись компанией в пять-шесть человек, выкладывали на стол все, что у кого было. Если набиралась хотя бы десятка – можно было идти! Чашечка кофе стоила один динар, литр самого дешевого вина – четыре динара, и еще оставался динар или два, чтобы дать официанту на чай. Мы с наслаждением слушали Морфесси, но на оркестр, как было принято, уже ничего не жертвовали. Юрий Спиридонович понимал, что мы народ безденежный, и махал рукой сборщику, чтобы тот проходил мимо нашего стола, не задерживаясь. И все же такие “вылеты» производились нечасто. Все песенки Морфесси были хороши, но особенно мне запомнилась одна, “Куколки”:

Ах, как я жил! Красиво жил!

Почти две жизни прожил.

Я жизнь на жизнь помножил

И ноль в итоге получил.

Ай-ай-ай, куколки, где вы теперь?

Ой-ой-ой, мамочки, люблю, поверь.

За нитку дернешь лишь, она уже, глядишь,

Качает головой, потом рукой.

Когда б Господь меня сподобил

Еще две жизни пережить,

Я б точно так их прожил

И продолжал бы водку пить.

При словах “качает головой” Морфесси двигал голову влево и вправо, пользуясь мускулами шеи, но выглядело так, будто двигала головой кукла. На это надо было особое умение, у него это получалось здорово. При словах “потом рукой” он поднимал руку на манер робота. А при последней фразе в подобающих случаях вставлял имя какого-нибудь присутствующего тут видного лица. Получалось “…и продолжал бы с генералом (командиром, Иваном Ивановичем и т. д.) водку пить”. Морфесси поступил в Русский корпус, по окончании войны оказался в Германии, где, по рассказам, продолжал выступать. Скончался в 60-х годах прошлого столетия, вероятно, около 80 лет. Судьба свела нас вместе в Корпусе, о чем будет речь впереди».

Юрий Морфесси в последние годы жизни

Прошло время, и Синькевич действительно встретил Ю, С. Морфесси в расположении Русского корпуса. Вот как описывает мемуарист свои встречи со знаменитостью:

«К своему немалому удивлению, в одну из своих поездок в штаб, куда я из нашей окраины добирался верхом на лошади, встретил Юрия Морфесси. В белом халате, полный достоинства, он служил санитаром в батальонном лазарете. Понятно, его приняли в Корпус, чтобы дать возможность знаменитому певцу, оставшемуся на склоне лет без заработка и теплого угла, провести тяжелое военное время в относительном покое. Мы встретились, как родные, а когда Морфесси узнал, что я играю на гитаре, то сказал, что нам необходимо встретиться и отрепетировать несколько вещей, так как предвидится его выступление на ближайшем празднике. Выступление прошло удачно, и с тех пор я вместе с другим гитаристом оставался постоянным аккомпаниатором певца, который, будучи сам тонким музыкантом, научил меня многим аккордам. Не могу забыть одного эпизода. Морфесси пригласили в Белград на концерт в “Русском доме” царя Николая II. Он потребовал, чтобы с ним отправили и его аккомпаниатора, то есть меня. На концерте Морфесси был в ударе, и вечер прошел отлично. После концерта мы были приглашены на банкет. Нас усадили рядом.

Тост чередовался с тостом, Морфесси исполнил свою знаменитую застольную “За дружеской беседою, коль пир идет кругом…”. Вдруг он толкнул меня под бок и прошептал: “Смотри, вот вошла моя бывшая жена”. Я глянул в сторону и увидел, как в обществе двух кавалеров в зале появилась красивая женщина средних лет и проследовала на место почти напротив нас, где для нее специально освободили стул. Прошло минут десять, банкет продолжался, и вот Морфесси шепчет: “Дай отыгрыш, ре-минор”. И он запел известный романс “Мы только знакомы”. Романс был явно обращен к бывшей жене. Морфесси всегда пел отлично, но в этот раз он был великолепен. Помимо “выражения”, в голосе звучало неподдельное чувство грусти расставания. Видимо, он продолжал испытывать к ней хорошие чувства. Подробно историю своей любви он никогда не рассказывал.

Случайно и странно мы встретились с вами,

В душе зажила уже старая рана,

Но пропасть разрыва легла между нами.

Мы только знакомы… Как странно.

Как странно все это, совсем ведь недавно

Была наша близость безмерна, безгранна,

А ныне, ах, ныне, былому не равно…

Мы только знакомы… как странно.

Завязка – все сказка, развязка – страданье.

Но думать об этом всегда неустанно…

А может быть… Впрочем, к чему? До свиданья!

Мы только знакомы. Как странно.

Романс произвел огромный эффект. На банкете присутствовало не менее полусотни гостей, все дружно зааплодировали. Большинство поняли, для кого он исполнил романс, и обменивались многозначительными улыбками. В этот раз Морфесси, полный, крупный человек высокого роста, пил сравнительно мало, но вообще выказывал невероятную стойкость и способность поглощать спиртное в огромных количествах, без всякого видимого ущерба. Он, кажется, никогда не пил рюмками, а только стаканами, зато никогда не курил. Происходя из одесских греков, он полностью воспринял русскую культуру, был образован, остроумен и всегда оставался душой общества».

В своих воспоминаниях «Так было…» служивший в 1942 году в Русском корпусе Анатолий Максимов, в частности, пишет о жизни при штабе Корпуса (описание относится, по всей вероятности, к маю или июню 1942 года): «Время от времени, с пятницы на субботу, устраивались вечера-концерты, на которых присутствовали белградские дамы, корпусные и немецкие офицеры. Гвоздем этих концертов было выступление Морфесси… и других звезд Белграда. Говорили, что шампанское лилось рекой, – не видел и утверждать не буду».

Весь декабрь 1942 года и начало следующего певец провел в Белграде.

«В последний раз я виделся с Юрием Спиридоновичем, – вспоминал его аккомпаниатор Е. Е. Комаров, – на встрече нового, 1943 года у меня дома. Он был в ударе, пел с большим чувством. Было тяжелое время оккупации, но моя жена с большими трудностями наготовила прекрасных вещей. Ужин и встреча Нового года были исключительно проведены. Морфесси пел и плакал. Он очень страдал на чужбине… Потом война его забросила