Кулак Пантеры ударил словно молот, и Дрю подлетел в воздух. Челюсть у Волка не вывихнулась от этого удара только каким-то чудом. После падения Дрю поднялся на одно колено, прижимая правую руку к животу, чтобы попытаться остановить поток крови из раны. Затем Волк попытался встать, но не смог, и вновь опустился на камень – теперь уже на оба колена.

Лорд-пантера торжествующе зарычал, небо над горами продолжало темнеть все сильнее и сильнее.

– Пусть хорошенько запомнят эту минуту все, кому посчастливится дожить до завтрашнего дня! – взревел Оникс, подходя к стоящему на коленях в луже собственной крови Волку. – На ваших глазах творится история. Этот удар решит сейчас будущее Семиземелья!

В этот миг облака на небе разошлись, в разрыве между ними показалось давно скрывшееся с глаз солнце. Сейчас оно казалось большим черным диском, окруженным пылающим гало, излучавшим волны энергии, проникавшие в тело вервольфа. Черным солнце казалось оттого, что его закрыла собой проплывавшая перед ним Луна, и в момент такого полного солнечного затмения ее сила многократно возрастала, обрушиваясь на раскинувшийся внизу мир.

Это было именно то небесное явление, которое предсказал Флоримо и на которое так рассчитывал Дрю. Полное солнечное затмение Дрю постоянно держал в голове, когда с помощью своих товарищей готовился все последние дни к этому бою. Надеялся, что вычисленное Флоримо расположение небесных тел поможет ему в решающий миг поединка со Зверем из Баста. И вот этот миг настал.

Все, кто стоял сейчас на вершине скалы, невольно засмотрелись на черный солнечный диск, это редкостное зрелище отвлекло даже лорда-пантеру, готовившегося нанести смертельный удар Волку. Внезапно раздался шипящий звук, и стиснутый в когтистой руке Оникса меч вдруг ожил. Однако огонь, которым вспыхнул Мунбренд, не был тем легендарным белым свечением волшебной стурмландской стали, которое возникает под воздействием лунного света.

Вместо него вдоль всего клинка вверх и вниз побежали какие-то призрачные черные язычки пламени, совершенно ошеломившие и испугавшие увидевшего их лорда-пантеру. Меч шипел и фыркал, словно не желая оставаться в руках у человека с такой черной душой, как у Оникса, ронял на грудь лорда-пантеры искры не опаляющего огня и древней магической энергии.

А просачивавшаяся сквозь Луну энергия Солнца тем временем волшебным образом влияла на юношу с Холодного побережья. Рана на его животе стремительно затягивалась, и чудесное исцеление было не единственным, чем одаряла Волка находившаяся на одной линии с Солнцем Луна. Она наполняла новой силой и свежестью буквально каждую клеточку тела вервольфа. Дрю упруго вскочил на ноги, и Оникс увидел перед собой целехонького, полного сил противника. Но Зверь из Баста не успел даже толком испугаться.

Луна превратила Белый кулак Айсгардена в сгусток черного пламени, который стремительно мелькнул в воздухе, впился своими стальными когтями в правое бедро Оникса и рванулся вверх, до его левого плеча, практически разорвав лорда-пантеру надвое. Толпа секундантов ахнула – соперники резко поменялись ролями, и теперь уже лорд-пантера из Браги склонился на коленях перед вервольфом. Мунбренд выпал из ослабевшей руки Оникса, тяжело зазвенел о камень, а Дрю тем временем приблизился к Улику.

Окровавленное лицо лорда-обезьяны посинело, разбитые губы вспухли, один глаз полностью заплыл.

Шею лорда-обезьяны по-прежнему опутывала цепь. Дрю встал над Уликом, заслонив своей спиной черное солнце. Увидел, как шевельнул губами Улик, беззвучно произнеся: «Прикончи меня». Белый кулак ухватился за цепь, потянул ее, но не для того, чтобы затянуть еще туже. Спустя несколько секунд цепь с тяжелым звоном рухнула на камень. Лорд-обезьяна судорожно глотнул воздух, а Дрю тем временем повернулся к секундантам и произнес:

– Все кончено, – ветер шевелил серую волчью шерсть, покрывавшую тело Дрю. Он по очереди посмотрел на каждого, кто находился на вершине Черной скалы, включая Улика, и повторил: – Все кончено. Забирайте своего мертвого и своего раненого. Забирайте свои войска, покиньте эти берега – мои берега – и никогда больше сюда не возвращайтесь. Лиссия и ее народ принадлежат Лиссии, а не Басту. И помните, если вы опять посмеете вернуться сюда, я уже не буду так же милосерден к вам, как сейчас. Во второй раз вы прощения не получите.

Дрю подошел к Ониксу. Лорд-пантера из последних сил пытался устоять на коленях. Со стороны плато налетел новый порыв ветра. Умирающий лорд-пантера больше не казался грозным, скорее жалким. Наконец, глаза его остекленели, остановились, и легендарный Зверь из Баста тяжело опустился на холодный камень, чтобы больше никогда не подняться с него.

День ликования перетек в вечер воспоминаний. Над берегом озера и лугами долины Роббен звенели веселые голоса и смех, это товарищи Волка праздновали его историческую победу. Стучали барабаны, пели дудки, пиликали скрипки, и все это сливалось в нестройный радостный шум. Ярко горели костры, выбрасывая высоко в воздух снопы искр, переливающихся, порхающих стаями светлячков над темной спокойной водой. Женщины танцевали, мужчины притопывали на месте, дети носились как угорелые, а старики исподтишка смахивали навернувшиеся на глаза слезы. Стурмландцы, цыгане, уроженцы Брекенхольма и Лонграйдингса – все они были как одна семья, обнимали друг друга за плечи, с удовольствием чокались кружками с налитым в него лучшим редвайнским вином из откупоренных бочонков. Все припасы, заготовленные в преддверии приближающейся войны, были вытащены и отправлены на общий стол. Экспромтом рождались песни и куплеты, воспевавшие героев, которые привели народ к победе. Ястребы и лорды-кони, буйволы и лорды-медведи, носороги и лорды-бараны – всем нашлось место в этих балладах, но одно имя звучало чаще и громче остальных, об одном верлорде говорили с особым восторгом и уважением.

Народ славил Дрю Феррана.

– Я должен идти, – сказал Дрю, протискиваясь мимо герцога Бранда.

– Как вас понимать? – спросил Бо Карвер. – Не покидайте праздник, ваше величество. Солдаты хотят видеть вас. Им необходимо видеть вас. Куда же вы?

– Я нужен в другом месте, – ответил Дрю и, замешкавшись на долю секунды, хлопнул Карвера по плечу. – Прости.

– Невиданное дело, – пробурчал Король воров, побалтывая налитое в стакане вино. – Где это слыхано, чтобы король покидал праздник в честь своей победы? Что может быть важнее такого торжества?

– Поиски мужем своей новобрачной, – ответил за Дрю герцог Берган, появляясь у входа в шатер с расставленными в нем столами. – Ты ее не нашел?

Дрю туже затянул на талии свой оружейный пояс – подтянул на следующую дырочку кожаный ремень, застегнул его пряжкой. Невольно поморщился, когда кольнуло в зашитом Гретой и Милоки животе.

– А вы? – Дрю не собирался огрызаться, это невольно прорвалось наружу накопившееся раздражение. – Время работает против нас, старый Медведь. И нам с вами известно, куда она направилась. Куда они направились.

Берган кивнул, а в это время у него за спиной показались другие члены Королевского совета. Они подходили, улыбаясь, но, увидев выражение лица Дрю, улыбаться перестали.