этапе шельмуются, объявляются нежелательными или незаконными любые внебанковские товарообменные операции. Все расчёты — только через кредитные учреждения, наличка — бяка, бартер — кака, безденежные операции — кошмар ужасный и ужас кошмарный. Побочным приятным дополнением этой операции является изъятие денежной массы из карманов населения и предприятий. Все деньги сосредотачиваются у финансистов, а у субъектов экономики остаются выписки со счетов и договоры с банками, обязательства которых можно изложить кратким «Гадом буду, заплачу!» Неизбежно наступает третий этап — использование банков в идеологической и политической борьбе. В рамках этой борьбы, применяя монопольные права банков по обслуживанию микроэкономики, любого человека или организацию легко можно сделать изгоем, просто занеся их в «черные списки», после чего никто не откроет вам расчетный счет и уж тем более — не выдаст кредит. Одним росчерком пера какой-то абсолютно непубличный финансист имеет право в любой момент разрушить или заблокировать хозяйственную деятельность гражданина или организации. По сути мы имеем дело с внесудебной и внеправовой репрессивной системой, которая никем и ничем не контролируется, но по мощи своей превосходит всех судебных исполнителей, вместе взятых, так как лишает людей не имущества, а базовых гражданских прав, делая их недееспособными, выкидывая из урбанизированного общества на обочину. Один росчерк пера никем не избираемого банковского клерка — и ваша жизнь безвозвратно и безжалостно рушится.

Произнося свою речь, мсье Буше выстроил на вагонном столике аккуратную конструкцию из кирпичиков дорожного рафинада, а потом вытащил нижний блок, спровоцировав обвал.

— Осуществляют суд и приводят приговоры в исполнение скромные финансовые служащие, обходясь в своем хлопотливом деле без таких пережитков, как состязательность сторон, независимые судьи и адвокаты. Демократия, однако…

Буше снова собрал в кучку использованный рафинад и начал строить из него, как из лего, «Китайскую стену».

— Конечно, многие этого не понимают. Не меньше и тех, кто прекрасно осознает, но молчит в тряпочку, не желая попасть на заметку финансовой инквизиции. Но рекомендую вам почитать в массе своей анонимные комментарии под сообщением с погребальным списком банкиров. Такой концентрации эпитетов «так им и надо» не было, наверно, со времен падения Бастилии! И эта дружная реакция, сопровождаемая молчаливым одобрением остальных читателей, решительно демонстрирует всю глубину современного системного кризиса, где низы не хотят настолько, что готовы сделать смерть банкира красным днём календаря. Не знаю, как это всё оценивают сами современные финансисты, но я бы на их месте задумался о смене профессии. Кажется, «Аннушка уже пролила масло»…

— Простите, кто пролил масло?

— Не берите в голову, это цитата из книги.

— Вы мне рассказали массу интересного, но ни на йоту не приблизили к разгадке. Банкиры, кончающие жизнь самоубийством от стыда, это звучит настолько неестественно…

— Вы тоже это заметили?… — глаза собеседника явно смеялись.

Это начинало злить детектива.

— Я жалею, что ввязался в эту историю, — буркнул Стен, опять отворачиваясь к окну.

— Есть два варианта развития событий, — после некоторой паузы ответил Буше. — Первый — я вам сочувствую и мы прощаемся. Второй — я вам сообщаю некоторую информацию… Вы можете её забыть, а можете использовать в качестве побочного продукта расследования. Предполагаю, что ваше начальство найдет возможность её монетизировать и похвалить вас за усердие и находчивость.

— Весь во внимании, — оживился Бергстрём и с надеждой уставился на собеседника.

— Жерар Кервьель, трейдер банка Société Générale, с 2005 года играет на бирже без ведома своего начальства. За это время он нанес банку ущерб в размере восьми миллиардов долларов. Если ваша контора работает с Société Générale — самое время сделать заказчику подарок. Если не работает — прекрасная возможность получить жирного клиента…[39]

— Простите, но откуда у вас информация о таких интимных делах? — искренне изумился Стен.

— Это тоже побочный продукт, но уже моей работы, — пожал плечами Буше. — Ну так что, берёте? Или будем дальше мусолить тему дохлых банкиров?

* * *

Выйдя из здания вокзала, мсье Буше сел в свободное такси, проехал четыре квартала, пересел в ожидавшую его на стоянке машину, достал из бардачка миниатюрный ноутбук и четверть часа стучал по клавишам, сверяясь периодически с записями в своей записной книжке. Закончил набор текста, достал из под сиденья пустую смятую банку от колы, поддел кольцо-ключ и вытащил из тары проводок с микроразъёмом, подсоединил к компьютеру, щелкнул клавишей «Enter», дождался, когда индикатор перекачки информации окрасится зеленым, захлопнул крышку ноутбука и включил GPS-навигатор. Ввел нужную геолокацию, рассчитал маршрут и не спеша порулил за город. В нужной точке притормозил и с силой выбросил на обочину подделку под кока-кольную тару.

Спутник многофункциональной системы связи «Гонец», пролетая над заданным районом на высоте 1400 километров, активировал передатчик, скрытый в помятой банке. Обмен данными длился всего три миллисекунды. Спутник полетел дальше по своим связным делам, а передатчик самоликвидировался, испугав ночным хлопком семью любопытных ёжиков.

Через два часа мсье Буше, сидя в придорожном кафе, попивая отвратительный кофе из местного автомата и просматривая последние новости, проверил почтовый ящик, внимательно прочитал сваленные в спам рекламные предложения, хмыкнул, покрутил головой и устало поднялся, как человек, выполнивший поставленную задачу, но лишенный заслуженного отдыха.

«Ну что ж, можно и на Украину, всё к дому поближе», — пробормотал он себе под нос, направляясь к ожидающей его автомашине. Хотелось выпить и завалиться спать. Но требовалось еще довести до Дальберга срочную информацию, что «высокие договаривающиеся стороны» постановили заключить перемирие и временно прекратить обмениваться ударами.

На авиакатастрофу с Рокфеллером, произошедшую 13 июня, фининтерн ответил судорожной, неподготовленной попыткой сбить 17 июня самолет президента России руками украинских нацистов. В результате под обстрел угодил малайзийский «Боинг-777». «Обмен ударами» продолжался до октября и увенчался для финансовых мародёров «утешительным призом» — гибелью в зеркальной авиакатастрофе представителя старой европейской аристократии Кристофа де Маржери. Жизнь остальных тридцати пяти банкиров, работавших в системе жизнеобеспечения закрытых наднациональных структур, глобалисты разменяли на развал проекта «Южный поток» и бестолковые санкции, над которыми смеялись все, кто имел хоть какое-то отношение к реальной экономике. Англосаксы явно начали давиться подсунутой им костью. Но Дальберг был недоволен и с каждым днём всё больше мрачнел, замыкаясь в себе. Даже восхождение на папский престол иезуита Франциска, возвращение могущества ордена и личного его влияния не радовали камерария Ватикана. Политическая картина Европы менялась столь стремительно, что даже новичку было ясно — эта конструкция долго не простоит. Как бы не пришлось к главному католическому собору срочно пристраивать минареты…

Католические страдания и европейские политические натюрморты представлялись Распутину одной непрекращающейся и порядком поднадоевшей «Санта-Барбарой». Его сейчас волновало совсем другое. Любимая и такая далекая