— Если соизволите пройти сюда, — сказал аль-Тани, откры­вая дверь, — эмир ждет вас в своей студии.

Кабрильо и Джонс вошли внутрь и оказались в большом фойе с мраморным полом и двумя арчатыми лестницами, веду­щими на верхние этажи. Вокруг большого полированого стола красного дерева, украшенного цветочным орнаментом, посре­ди фойе стояло несколько со вкусом подобранных мраморных скульптур. Вокруг сновали двое работниц, а в углу дворецкий давал указания рабочему, который наводил осветитель на кар­тину, по стилю похожую на Ренуара.

Пройдя через фойе, аль-Тани повел их но коридору, кото­рый вел в большую комнату со стеклянной стеной с видом на воду. Комната была площадью за двести квадратных метров, с несколькими местами для сидения, вокруг высоких растений в кадках. На стенах висело несколько плазменных панелей, а в одном из углов даже стоял рояль. За ним-то и сидел эмир. Увидев, что пришли гости, он перестал играть, встал и произнес:

— Благодарю, что пришли. — Подойдя к Кабрильо, протянул руку. — Хуан, всегда рад тебя видеть.

— Ваше превосходительство, — улыбнувшись, ответил Ка­брильо. — Это Питер Джонс, мой помощник.

Джонс крепко пожал протянутую эмиром руку.

— Располагайтесь, — сказал тот, показав на диваны. — Сядем здесь.

Все четверо уселись, и, как по волшебству, появился официант.

— Чаю и пирожных, — сказал эмир.

Официант исчез так же быстро, как и появился.

— Так чем кончилось дело в Исландии? — спросил эмир.

Кабрильо изложил ему все события. Эмир кивнул.

— Если бы ваших людей там не было и мы не произвели бы подмену, кто знает, где бы я сейчас был, — сказал он.

— Аль-Халифа мертв, Ваше превосходительство, — ответил Кабрильо. — На один повод для беспокойства меньше.

— Тем не менее я хочу, чтобы «Корпорация» провела полную проверку моей службы безопасности на предмет возможных угроз мне и моему правительству, и в ближайшее время.

— Мы с радостью сделаем это для вас, — ответил Кабрильо, — но сейчас есть более насущный вопрос, который я бы хотел с вами обсудить.

— Пожалуйста, будьте любезны, — кивнув, ответил эмир.

Кабрильо начал излагать ситуацию.

47

Три контейнера, наполненные отравленными молитвенными ковриками, стояли в сторонке на грузовом терминале аэропорта Эр-Рияда, на пространстве размером в несколько футбольных полей, огороженном проволочной сеткой. Если бы не близость хаджа, их бы уже отправили в Мекку и разгрузили. Но в нынеш­ней ситуации, несмотря на то что их и так поздно доставили, в списке приоритетов они были далеко не первыми. Если их удастся вовремя доставить к Каабе за день до хаджа, это уже будет успех, с точки зрения аль-Шейха.

А сейчас распорядитель был занят куда более срочными де­лами.

Помимо молитвенных ковриков, на складе стояло больше мил­лиона пластиковых бутылок с водой, десять тысяч переносных туалетов, в дополнение к тем, которые уже установили на месте, шесть разобранных палаток первой помощи, которые расставят по периметру, и десять тысяч переносных бачков для мусора.

Коробки с отпечатанными флаерами и памятными сувени­рами, подарочные экземпляры Корана, почтовые открытки, ко­робки с солнцезащитным кремом — все это стояло на поддонах, ожидая своей очереди. Еда для паломников, шесть тысяч метел для рабочих, которые каждый вечер будут убираться, складные зонтики на случай дождя. Двенадцать огромных ящиков с вен­тиляторами, которые установят внутри огромного сооружения для дополнительной вентиляции.

Но аль-Шейх не имел никакого отношения к обеспечению безопасности. Этим занималась тайная полиция Саудовской Аравии.

В отдельной зоне грузового терминала грузовики уже загру­жали необходимой для обеспечения безопасности аппаратурой. Полноценный пост контроля и управления, с многоканальной ра­диостанцией и системами видеонаблюдения, сто тысяч патронов и фанаты со слезоточивым газом па случай беспорядков, тысяча пластиковых наручников, сорок собак, тренированных на поиск оружия, вместе с контейнерами, едой и запасными поводками и шлейками. Десяток броневиков, четыре танка и тысячи солдат.

Ежегодный хадж был тяжкой ношей, и королевская семья платила по счетам сполна.

Аль-Шейх поглядел на пюпитр и пометил грузовик, отбыв­ший с терминала.

Эмир попивал горячий чай и слушал Кабрильо почти двад­цать минут не перебивая. Наконец наступила тишина.

— Вы позволите мне краткий экскурс в историю ислама? — спросил эмир.

— Конечно же, — ответил Кабрильо.

— Есть три священных для мусульман места: два — в Сау­довской Аравии, третье — в Израиле. Первое, и самое святое, — мечеть аль-Харам в Мекке, где находится Кааба. Второе — Маджид аль-Набави, Мечеть Пророка в Медине. Третье — Маджид аль-Акса, в Иерусалиме, Купол Скалы, место, где Мухаммад вознесся в небо на крылатом коне, чтобы говорить с Аллахом.

Эмир сделал паузу, чтобы отпить чаю, и продолжил:

— Кааба — самое важное для мусульман место, к которому они пять раз в день обращаются в молитве. Это краеугольный камень нашей веры. За занавесью, покрывающей святилище Ка­абы, находится черный камень, который обрел Ибрагим, или, как вы его называете, Авраам, и оставил здесь много столетий назад.

Кабрильо и Джонс кивнули.

— Как вы сами упомянули, повсюду считается, что это метео­рит, посланный правоверным с небес Аллахом, — добавил эмир.

— Можете ли вы поподробнее описать камень? — спросил Джонс.

Эмир кивнул.

— Я сам много раз касался его. Камень круглый, около трид­цати сантиметров в диаметре, черного цвета. Если бы меня спро­сили, сколько он весит, я бы сказал, что килограммов сорок, где-то так.

— Это примерно такие же размеры, как у метеорита из Грен­ландии, — сказал Кабрильо.

Эмир с тревогой поглядел на него.

— Об этом я забыл упомянуть, Ваше превосходительство, — продолжал Кабрильо. — У наших ученых есть основания счи­тать, что если гренландский метеорит расколоть, то возникнет угроза распространения содержащегося внутри вируса.

— Какого типа? — спросил эмир.

— Такого, который с ужасающей скоростью поглощает кис­лород, — ответил Кабрильо. — Создавая вакуум и всасывая все к центру.

— Армагеддон, — произнес эмир.

— Мне нужно срочно попасть в Саудовскую Аравию, чтобы остановить их, — быстро сказал Кабрильо.

— Это, друг мой, труднее, чем кажется, — ответил эмир. — Со времени войны в Заливе в 2003 году у меня и короля Абдуллы натянутые отношения. Моя постоянная поддержка Соединен­ных Штатов, то, что я позволил соорудить здесь авиабазу и раз­местить войска, внесла разлад в нашу дружбу — по крайней мере внешне. Чтобы задобрить сторонников жесткой линии в своей стране и сохранить власть, он счел необходимым публично осу­дить мои действия.