— Правильно ли? Да я разобрал их по буковкам…

— И все равно где-то допустили ошибку. Потому что с моей стороны все было проделано верно! Эти ушебти, — он достал и выставил на полку еще несколько глиняных фигурок, — придуманы не мною. Я проделал в музее десятки экспериментов. И больше чем убежден, что делаю правильно! Не забывайте, что это и мой эксперимент тоже. И я вложил в него душу, если можно так сказать!

— Это смотря чью! — парировал мастер.

— Да мне все равно! Могу и вашу, если того пожелаете…

— А ты не подумал, что все дело как раз в душе? В том, чья именно душа там, внутри?

Мастер Молос осторожно подошел к телу, приподнял край полотна, всматриваясь в обтянутый пожелтевшей кожей череп. Сверху его обработали мазью, подсушили, чтоб приостановить процесс разложения, но вид все равно был неприятный. Подумать только, что рано или поздно все люди будут выглядеть так или даже хуже!

— Душа? С каких это пор вы, мастер, стали мистиком? Вы долго были закоренелым материалистом, считающим, что материя первична, а разум вторичен!

— Практически со вчерашнего дня. — Алфизик осторожно вернул край полотна на место. — Даже с того момента, как мне показалось, что машина… что он вышел из-под контроля! И если бы не один наш общий знакомый…

— Думаете, они могли узнать друг друга?

— Я уже ни в чем не уверен. Но если дело в душе… Марек ведь что-то говорил на эту тему.

— Да, и экспедицию к подземелью Духов он организовал и выбил средства на ее осуществление именно потому, что хотел отыскать строго определенный тип души. И надеялся, что там его и можно добыть.

Мастер Молос кивнул, припоминая:

— Но в его бумагах ничего подобного не было!

— А в бумагах ли?

Собеседники посмотрели друг на друга. Обоим в голову пришла одна и та же мысль.

— Этого не может быть! — произнес алфизик. — Я был должен догадаться… Когда она начала задавать вопросы…

— Думаете, его вдова что-то самостоятельно раскопала?

— Да! И я был так погружен в свои собственные мысли, что не догадался сразу…

— Мы должны с нею побеседовать, — принял решение собеседник мастера. — Я все беру на себя. Агния Боуди хотела увидеться с Филом Годвином? Она с ним увидится!

Повестку принесли на другой день поутру. Казенный курьер вручил изумленной Лимании конверт, скрепленный сургучной печатью, на которой был оттиснут герб, отказался от чаевых и убежал. Ариэл помрачнел, но вскрыл послание сразу, не колеблясь. Пробежал глазами бумагу, задержав взгляд на подписи.

— Что там? — поинтересовалась Агния, шагнув было к нему.

— Ничего особенного. — Он быстро сложил бумагу, сделал резкое движение, словно собирался порвать, но лишь смял.

— Что, опять государственные дела? — Молодая женщина изо всех сил старалась скрыть, как это ее задевает.

— Не то чтобы… но…

— Да мне все равно! Ты мне безразличен, и если тебе надо куда-то уйти — иди, никто не держит! Я только хотела поинтересоваться, как долго смогу быть свободной от твоего общества? Час? День? Или, может, судьба улыбнется и ты исчезнешь навсегда?

Ариэл внезапно с хрустом сжал письмо в кулаке, кроша печать на мелкие кусочки.

— Скажи, Агни, за что ты меня так ненавидишь?

— Ненавижу? А за что тебя любить? Что ты такого мне сделал? Ты сломал мою жизнь! Ты…

Не дав ей договорить, Ариэл метнулся и схватил женщину за плечи, встряхнув так, что она задохнулась.

— Сколько можно, Агни? — выдохнул он ей прямо в лицо. — Как долго ты будешь меня мучить? Когда тебе надоест надо мной издеваться? Я живой человек, а не бездушный механизм! У меня есть сердце, есть чувства. Почему ты думаешь только о себе и не желаешь хотя бы на миг подумать о других? Я люблю тебя, а ты так упорно меня не замечаешь…

— Я люблю Марека, — попыталась возразить она. Близость Ариэла нервировала. Она попятилась и совершенно неожиданно уперлась спиной в дверной косяк.

— Мар умер…

— Для меня он жив, несмотря ни на что!

— Замолчи!

Схватив ее за затылок и запустив пальцы в волосы, Ариэл притянул женщину к себе и поцеловал.

Твердые сухие губы легли на рот. Агния попыталась возмутиться, но сил не было. Она задыхалась в тесных мужских объятиях. Попыталась открыть рот — и тут же почувствовала, как чужой язык раздвигает губы. Это было… невероятно. Непривычно. Марек никогда не целовал ее так — страстно, горячо, жадно. От неожиданности она оцепенела, прислушиваясь к своим ощущениям — и Ариэл тут же прервал поцелуй. Отстранился, глядя сверху вниз. Он дышал так тяжело, словно только что вынырнул из воды. Облизнул губы — Агния почему-то не могла смотреть ему в глаза и опустила взгляд чуть ниже, именно на губы, которые только что ее целовали.

— Что, — голос у мужчины был хриплый, — неужели настолько противно?

«Нет!» — хотелось ответить Агнии, но она прикусила губу.

— Извини.

Ее, как неживую, отодвинули в сторону. Покачнувшись, она задела диван и почти упала на него. А Ариэл прошел мимо, подхватил с гвоздя свой плащ и вышел, хлопнув дверью.

Агния тихо дотронулась кончиками пальцев до губ, еще хранивших след от поцелуя. Настоящего, живого поцелуя, который, что ни говори, не шел ни в какое сравнение с холодными объятиями призрака.

Следователь-рогач по имени Холодный Туман тихо прикрыл дверь мертвецкой. Тела отменно сохранялись во льду, но запах все равно стоял такой, что для чувствительного носа рогача там просто невозможно было находиться. Это было одной из причин, по которой он не часто заходил сюда. Тем более что до недавнего времени ему и не поручалось сколько-нибудь сложных дел. Люди не доверяли нелюдям. Рогачи, сатирры, лепрехуны, ликантропы, даже тролли жили в человеческих городах уже много веков, а последние несколько десятилетий и вовсе стали считаться полноправными гражданами империи. Но до сих пор многие люди воспринимали нелюдей как говорящих животных и относились к ним соответственно, не удостаивая чести даже заикнуться о наличии у них умственных способностей. Собственно, Холодный Туман был едва ли не первым из своего племени, кому удалось получить квалифицированную работу — не грузчика, не ночного сторожа, не уборщика или ремонтника. Он работал сперва младшим помощником, специализируясь на конфликтах между людьми и нелюдями, и лишь недавно ему стали поручать расследование преступлений. Заявление, которое ему несколько дней назад принесла та человечка, положило начало практически первому для него делу на новом поприще, и Холодный Туман горел желанием узнать правду.

Не так давно из мертвецкой вынесли тело, вскрытие которого породило больше вопросов, чем ответов. Студент университета краснел и запинался, рассказывая о том, что удалось обнаружить. Сейчас рогач имел с ним повторную беседу — прямо над еще одним телом — и теперь напряженно раздумывал о том, что узнал. Это существенно меняло дело!