Снова ждать. Снова дуреть от желания. Жрать ее взглядом и не иметь возможности прикоснуться. Я тряхнул башкой и потянулся за мобильником, и уже через пару минут улыбался сытым котярой, читая сообщение от Тарасова.

«Я бы хотел написать, что прикрыл вас со Славкой, и ты теперь мне должен до конца дней твоих… Почку там, печень, душу твою разрабскую, но не буду. Половина наших все еще отсыпается. У вас примерно час».

Сообщение пришло пятнадцать минут назад. И это радовало больше, чем я даже ожидал, давало немного больше времени на то, чтобы свыкнуться с изменившимися обстоятельствами и угомонить голодное чудовище внутри.

Поэтому, перед тем как просмотреть оставшиеся сообщения, я включил обоих ботов и заказал нам завтрак, вслушиваясь в шум воды из душевой. И только после вернулся к прерванному занятию. И тут же заскрипел зубами.

Анон… Тварь убогая.

«Превет! Ты уехала из города, Стася? А предупредить? Какая нехорошая девочка, ты никогда так раньше не делала. Все свои секреты мне рассказывала. Надеюсь, ты взяла Вареника с собой, должен же кто-то за тобой присматривать и напоминать обо мне. Погуляй на корпоративе, так и быть, только веди себя хорошо. Договорились?» И гребаный подмигивающий смайл в конце.

И ни одной прямой угрозы Славке. Ни намека. Обычное сообщение. И в предыдущих то же самое. Он никогда ей не угрожал. Мудак.

Дай только достать тебя, все дерьмо вытрясу.

Станислава Воронова

Кажется, я вляпалась и сама не поняла, куда. Точнее, в кого. Тело все еще дрожало, кожа покрыта мурашками, а на губах оставался его вкус.

Тягучий, бархатный.

И душ нихрена не помогал. Вот вообще.

Славка, вот у тебя проблем мало было? Ты еще и Ястреба к ним добавила. Оно тебе надо?

Почему-то казалось, что надо, по крайней мере, пока. Казалось, что еще немного и просто истерикой, такой, как вчера, дело бы не ограничилось. А теперь хоть что-то прояснилось. Вот только действительно прояснилось ли? Или стало сложнее? Вопросы-вопросы-вопросы.

Я запрокинула голову и закрыла глаза.

Руки его жесткие, тело стальное, совершенное, поцелуи жалящие. Где таких, как он, вообще делают? Их вообще еще делают?

И я улыбнулась против воли. Шире, еще шире. Потому что классно было, потому что мне более чем просто понравилось, потому что Ястреб, кажется, действительно умел заниматься сексом. А не вот это вот: две минуты неумелого елозанья и самодовольное «тебе понравилось, да?».

Я затрясла головой, хихикнула…

Святой Линус… реально ведь хихикнула. Как девчонка.

…и поспешила смыть с себя пену и закончить с душем. Потому что толку от него, как от прошивки прошлого поколения.

Когда я вышла, Ястреб все еще валялся в кровати. Лежал, закинув руки сильные, увитые мышцами тугими, перевитыми венами, за голову и смотрел в потолок. Кровать разворочана: подушки на полу, одеяло хрен знает где, простынь скомкана. И он посреди этого всего… Сильный, сытый, большой. Везде большой…

Черт!

— Я не любитель по-быстрому, но, если ты продолжишь на меня так смотреть, сменю настройки, — улыбнулся он широко. Стальные глаза были темными, жадными и мутными. Голос… Прокатился лаской от кончиков пальцев на ногах до самой макушки. Полотенце еще секунду назад мягкое и пушистое показалось наждачной бумагой.

— Ни одна девочка, девушка, женщина и бабушка не сможет смотреть на тебя по-другому, Ястреб, когда ты в таком виде, — покачала я головой. — Твоя очередь, — махнула рукой в сторону душа. Взгляд не отвела. Во-первых, потому что мне чертовски нравилось то, что я видела, а во-вторых — во-первых. И эти кубики, и эта грудь, и эти плечи… Не безобразный качок, не иссушенный атлет. Идеальный мужик. Почти идеальный, если бы не дьявольски упрямый характер.

И пока я смотрела на него, Гор перетек плавно и тягуче, по-звериному совершенно, оказался рядом. Возвышаясь, улыбаясь искушающе и порочно, склонился к уху.

Горячий, все еще пахнущий сексом, немного потом, собой.

— Запомни это настроение, Лава. Оно тебе пригодится, — и лизнул шею. Длинно…

— А… — смогла выдавить.

— Скрасить сегодняшний день, — поцеловал коротко. Просто по губам мазнул и ушел в душ. А я так и стояла еще какое-то время, собирая себя-жижу в себя-нормальную.

Говнюк!

Я сорвала с головы полотенце, швырнув на кровать. Вдохнула и выдохнула несколько раз, чтобы привести во вменяемое состояние растекшиеся сиропом мозги, и только после этого сообразила, что неплохо бы было одеться, позавтракать и понять вообще, что происходит в Лейк. Насколько сильно мы спалились.

Вот только из всего перечисленного я успела только с первым. Как раз заправляла футболку в джинсы, когда в дверь постучали, а бот-сопровождающий сообщил, что это принесли завтрак.

Я открыла, забрала уже у другого дроида подносы и снова улыбнулась, когда расставляла тарелки на столике веранды: кофе, как я люблю, творог, миндальные круассаны и джем.

На удивление утро было теплым, почти по-летнему жарким, двадцать пять даже здесь, под соснами, и таким же удивительно солнечным. Как будто погода решила сжалиться над загнанными офисными лошадьми. Поэтому и позавтракать хотелось именно на веранде. Тем более, что довольно высокая и все еще пышная живая изгородь прекрасно скрывала ее от любопытных глаз.

— Угодил? — пророкотал Гор мне в ухо, обнимая, притягивая к себе, когда я выпрямилась и почти развернулась, чтобы зайти в дом и позвать его на завтрак. Я оперлась спиной о широкую грудь, прижалась. Кла-а-а-с-с.

От Ястреба теперь пахло гелем для душа и им самим, немного мятной пастой. Вкусно и почему-то хотелось мурчать и подольше побыть в его руках.

Совсем ты, Воронова, поплыла…

— Ты хорошо меня изучил, да? — фыркнула.

— Да. И даже знаю, что ты ненавидишь овсянку, — кивнул он.

— Откуда? — нахмурилась, копаясь в памяти и стараясь понять, действительно откуда.

— Командировка в апреле, помнишь? — довольно протянул он, очень лениво протянул, и мурашки расползлись по моим обнаженным рукам. Я кивнула, потому что поездка и правда была.

Мы тогда гоняли в Италию. Я, Игорь, Сашка и Стас на выставку виара, сейчас уже толком и не помню, что там было, кроме бесконечных контрактов.

— Савельев тебя все овсянкой накормить пытался, а ты брыкалась. Зато творог ела и круассаны с вишневым джемом, — в голосе Ястреба слышалась улыбка. Улыбка, которая что-то дергала и натягивала внутри меня, отдавалась теплым и мягким. — Откуда такая любовь к круассанам?

— В Париже пристрастилась, во время учебы, — пробормотала.

А Ястреб кивнул, потерся подбородком о мою щеку. Гладким подбородком.