— Да, я согласен, действительно кажется, что он откуда-то и другого места, — подтвердил Филипп, — Но мы не ответили на один вопрос: будем ли мы его дожидаться? И если будем, что мы будем делать, когда он вернется?

— Я, пожалуй… я хочу подождать, по крайней мере немного, — заявил Петр, — Чувствую, что буду разочарован, если не увижу его снова. Он обладает какой-то особой силой. Я не могу объяснить этого. Я слушал его, и мне не хотелось уходить. В любом случае, уж на день-то мы можем задержаться.

— Ох, и достанется же нам от отца, — вздохнул Андрей. — Мы ведь и Марию провожать не отпрашивались, ушли сами по себе. Полагая, что Мария или ее мать потом все объяснят.

— Так ведь у нас времени не было, — сказал, словно оправдываясь, Петр, — Нам пришлось уйти в тот самый миг. Иначе…

Он остановился из уважения к Марии.

— …Иначе меня побили бы камнями, — продолжила она, — Только благодаря доброте Андрея и Симона-Петра я смогла спрятаться, а потом благополучно выбраться из Капернаума.

— Но как вышло, что тобой завладели демоны? — с любопытством спросил Филипп.

— Я имела глупость подобрать и принести домой старого идола, — ответила Мария. — С этого все и началось.

— В Законе говорится: «И не вноси мерзости в дом твой, дабы не подпасть заклятию, как она»![37]Это и произошло? — уточнил Нафанаил.

— Это из Писания? Где ты выискал такой стих? — удивилась Мария: она никогда не наталкивалась на подобное высказывание.

— О, я хочу сделать изучение Писания своим основным занятием. А рыбный промысел бросить.

— Можно догадаться, что ты не женат, — заметил Петр, — Вряд ли твоя жена пришла бы в восторг от такого заявления.

— Я хочу остаться, чтобы снова увидеть Иисуса, разобраться в нем получше, поблагодарить его за то, что он сделал для меня, Может быть, попытаться как-то отплатить ему, оказав помощь. Он попросил нас присоединиться к нему… — Мария покачала головой. — Но мне очень хочется вернуться домой.

— Ты все равно не можешь присоединиться к нему, — сказал Нафанаил. — Ты женщина. Ты не можешь стать учеником. Нет такого понятия: женщина-ученик. Ты видела женщин у Иоанна? И даже если бы таковые были, ты замужем. Ты не можешь оставить свою семью. Тогда тебя уж точно побьют камнями, как блудницу. Иисус не мог иметь это в виду, когда приглашал тебя. Наверное, он высказывался в каком-то символическом смысле.

— А по-моему, он высказался буквально, — возразил Петр.

— Ну, это вряд ли, — согласился с Нафанаилом Филипп.

— Если я не дождусь, то как я вообще это узнаю?

Для Марии такое приглашение имело особое значение, ведь если Иисус действительно не подразумевал ничего символического, то получалось, что он предложил стать своей ученицей женщине, которой даже не дозволялось изучать Тору. По правде сказать, Мария чувствовала бы себя польщенной, даже окажись это предложение символическим: все равно никогда прежде ни с чем подобным к ней не обращались.

— Вот что, не станем загадывать надолго, — предложил Петр — Задержимся на один день, а потом с новым рассветом каждый будет решать для себя, оставаться ли еще на день. Может быть, поэтому-то он и оставил нас — чтобы мы научились выбирать.

Позднее они прошлись по разбитому на берегу лагерю, общаясь с паломниками. Как оказалось, люди добирались сюда отовсюду, даже с севера, со склонов горы Ермон, где берет начало Иордан, и с дальнего юга, из пустынных окрестностей Вирсавии, и в большинстве своем являлись пламенными почитателями Иоанна. Многие были уверены в том, что он и есть Мессия.

— Мы тщательно изучили Священное Писание, и все знаки указывают на него, — заявила крепко сбитая женщина, энергично размешивавшая варево в котле над костром.

Мария заметила, как при помешивании на поверхность всплывают кусочки жилистого мяса.

— Например? — спросил Нафанаил, которому захотелось испытать ее знания.

Женщина перестала орудовать ложкой.

— Ну, это же очевидно, — сказала она. — Он был явно избран Господом, как должно для Мессии, он спасает и избавляет от греха, как предрекал Исаия, и он, конечно с помощью Господа, судит врагов своих.

— Точно, вы припомните, что сказано у Исаии, — вступил в разговор ее муж, двигавшийся вперевалку из-за огромного, выпирающего живота. — «Если враг придет как река, дуновение Господа прогонит его. И придет Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия».[38]

Он остановился и сделал глубокий вдох, ибо выпалил это единым духом.

— Но как насчет того, где он родился? — Симон-Петр казался озадаченным. — Разве нет пророчеств о самом рождении?

Правда, процитировать их на память он не смог.

— О! Их много! — Рядом с ними в темноте появился еще один человек, кутавшийся в плащ и смотревший на всех из-под низко надвинутого капюшона. — Их столько, что, если кто-то мог бы соответствовать всем этим пророчествам, он должен был бы родиться в нескольких местах, от нескольких матерей одновременно.

— Заткнись! — рявкнул оскорбленный толстяк. — Тебя никто не спрашивал. С тобой никто не говорил.

Вновь прибывший пожал плечами.

— Я просто прошу людей подумать, пошевелить мозгами, а не только цитировать по любому поводу, к месту или не к месту, стихи из Писания. На это способна и ученая ворона. И, рискну предположить, понимает она не меньше.

— Уходи! — потребовала женщина, помешивавшая похлебку. — Я не понимаю, зачем ты сюда явился. Для того, чтобы распространять свой яд?

Непрошеный собеседник с иронией ответил:

— Теперь я вижу, что кающиеся грешники — народ приветливый и радушный. Вы, как я слышал, преклонили колени перед Иоанном и обязались сделать прямыми стези Господу. Здорово это у вас получается. Ну что ж, да пребудет с вами его благословение!

Он повернулся к Симону-Петру и остальным, как будто принадлежал к их компании.

— Я всегда думал, что если у Мессии будет отличительный знак, то это великая, посланная небесами сила. У Иоанна похоже, ее нет.

— Шел бы ты отсюда подальше, Иуда. — Женщина демонстративно повернулась спиной и ушла, оставив человека в плаще с Марией и ее спутниками.

— Ну вот, а ведь это действительно один из знаков, отмечающих Мессию, — усмехнулся тот. — А вы знаете, что в Священном Писании содержится указание на четыреста с лишним таких отличительных знаков? Четыреста пятьдесят шесть, если быть точным. Ну а что, если у кого-то окажется всего четыреста пятьдесят?

— Откуда ты знаешь, что их четыреста пятьдесят шесть? — спросил Андрей. — Ты…

— Нет, конечно! Этим занимаются книжники, они ведь все свое время тратят на подобные занятия. Я узнал об этом от них, вот так.