— Странно.

— Да. И я там вообще никто. Без права подписи. Мелкая сошка!

— Но деньги гребешь лопатой.

— Что могу сказать — повезло.

Настя не выдерживает и хохочет.

— Как у тебя все так ловко получается!

— Настён, парни в Апрашке не меньше нас зарабатывают и по этому поводу совсем не парятся. Про Гостинку молчу.

Толсто намекаю на импорт-экспорт в чернорыночном исполнении. В эти годы такие левые схемы уже норма. Понемногу катимся в капитализм.

— Те ребята ушлые.

— Мы тоже. А мажорчика твоего папаша услал в военное училище. Надоел он ему своими выкрутасами.

— А ты откуда знаешь?

— Так у нас же в спортзале тренером парень из милиции. Он опер в УГРО. Помнишь, он помог тогда драку замять?

— Так это же просто отлично! — как быстро у женщин меняется настроение. — Ты будешь сегодня меня развлекать? Все-таки суббота!

— Собирайся! Поедем в одно местечко.

На самом деле в восьмидесятые выбор мест для культурного отдыха весьма ограничен. Теперь я лучше понимаю тягу советского населения к кухонным посиделкам и дачным участкам. Там можно собраться уютной узкой компанией, посидеть, поговорить спокойно без посторонних ушей. Обычный, даже пафосный ресторан в Ленинграде — это место сборища различных слоев населения. Вот и сами посудите, у кого в это время есть деньги? В первую очередь завсегдатаи ресторанов — это разнообразные барыги, у кого имеется доступ к дефицитам, представители торговли, бытовых сервисов и валютчики.

Хотя последние больше тусили в Интуристе. Там своя атмосфера. Побывал я и там пару раз. Не, нафиг! Во-первых, даже с деньгами туда попасть непросто. Нужен блат. Во-вторых, публика там тоже на любителя. Это надо со своей компанией сидеть, чтобы не скучать. Или придется смотреть на сытые рожи «приближенных», мутные лица валютных проституток и пьяные вдрызг физиономии чухонцев. Мне, уже пресыщенному будущими зарубежными поездками, смешно наблюдать, как советские граждане пресмыкаются перед каким-то никчемным лесорубом или торговым представителем мелкой фирмы. У себя на родине это парии общества. Никто! А тут тебе, и хорошая выпивка задарма, и внимание персонала, и красивые девочки, готовые на все за весьма небольшие деньги.

Тьфу, короче! К тому же молодой парень с красивой девчонкой для многих из загулявшей публики, как красная тряпка. Ожегшись пару раз, желание ходить в такие места отпало. Всех не переделаешь. Это заехать днем в Метрополь или «Крышу» покушать еще можно. Я в последнем любил проводить переговоры. С тем же Нумизматом посидеть для статуса. Он такой подход оценил, просчитав во мне завсегдатая, который с персоналом ресторана на «Ты». Советских официантов прикормить несложно. Так что это скорее игра на публику.

Знаменитый в будущем неформальный «Сайгон», по сути грязная забегаловка. А тамошняя маргинальная публика только добавляет бардака. Хотя иногда заглянуть туда можно. Посмотреть на будущих рок-звезд. Сейчас они еще простые ребята без пафоса и мудрых советов для пипла. Иногда там, кстати, разные любопытные личности встречаются, стихи читают, искусство обсуждают.

Но Настя к рок-музыке равнодушна. Ей больше эстрада нравится. Так что на концерты мы стараемся ходить. Дмитрий, что спикер из «Красного Октября», человек известный в Ленинградской поп-тусовке. Он достает нам билеты и анонсирует интересные концерты столичных и зарубежных звезд. Как ни странно, но кое-кто из советской эстрады понравился и мне. Местная Сенчина и особенно Эдуард Хиль. Хорошие мелодичные песни и главное — превосходнейший профессионализм! И куда это все потом делось? Ведь буквально через пару лет начнется мутная волна тупых перепеваний итало-диско, где наши «звезды» будут беззастенчиво тырить мелодии целиком.

— Едем на Обуховскую!

— Ой. А что там делать?

— Сюрприз! Форма одежды танцевальная. Готовность, — я смотрю на часы, — сорок минут.

Настя искренне возмущена:

— Ты сволочь неимоверная, Ванюша! Как я смогу за сорок минут собраться?

— Ладно, час.

Мы по очереди толкаемся в ванной. Мне надо побриться. Никаких дурацких усиков. Они отчего-то у меня ассоциируются с сорокалетними работягами, которые, как отпустили такие усы в ПТУ, так с ними до старости и ходят. Настя заперлась в спальне. Наводит марафет. Там стоит импортный трельяж, который я перетащил в более удобное место. Красивая женщина имеет право на будуар.

Натягиваю новые американские джинсы. Как все-таки удобно, что есть такая одежда. И в мир, и в пир! В будущем все сместится в сторону богемности и приличности. А здесь можно выглядеть в джинсах своим как и в молодежной тусовке, так и среди киношно-театральной публики. Что говорить — Михаил Боярский и Александра Яковлева щеголяют в них. Сам видел!

— Я готова!

Очуметь! Настя как будто сошла с обложек журналов. Так она с них и срисовала образ. А шмотки отчасти её, остальное я на Апрашке купил. И не все из них импорт. Просто девушки этой бедной на потребление эпохи умеет миксовать и сделать из говнеца конфетку. Помню, как я лютовал, когда позже увидел молодежные американские фильмы из восьмидесятых. У них все было! В этой в сратой загнивающей Америке все было, а мы давились в очередях самой передовой страны мира! И после вы спрашиваете, почему Союз пал? Обещали одно — получили другое. И что самое хреновое, постоянно врали. Прямо в лицо своим гражданам. Потеря доверия — это конец.

Но в данный момент мне все равно. Я в этом мире не пешка. Все еще впереди!

Вскоре такси тормозит у бара «Волга», что находится на улице Бабушкина. Обычная с виду стекляшка, наполненная немыслимым для советской реальности действом. Рулит здесь Роберт Вартанян, а вышел я на него через нашего комитетчика Генку Самойлова. Что-то они мутили вместе через комсомол в качестве досуга для молодежи. В эти времена такое запросто случалось. Комсомол — это не только застегнутые наглухо костюмы и безумные по своей тупости речевки. В нем полно молодежного брожения и энергии.

Партия мудро спускала пар через вот такие досуговые мероприятия. Молодежь тратила свою неуёмную