вполне очевидно, на мой взгляд, что и нынешняя философия сохранила некоторые существенные черты анимистического способа мышления – скажем, чрезмерное внимание к магии слов и веру в то, что реальные события в мире разворачиваются в соответствии с той схемой, которую наше мышление стремится им навязать. Разве это не анимизм, лишенный магических действий? С другой стороны, можно допустить, что и в те дни существовала некая этика, набор предписаний о взаимоотношениях; но ничто не указывает на сколько-нибудь тесную связь этих предписаний с анимистическими верованиями. Полагаю, что это были прямые выражения людской силы и практических потребностей.

Полезно было бы точно установить, что именно вызвало переход от анимизма к религии, но, думаю, каждый понимает, сколь густым мраком и поныне окутаны эти первые века развития человеческого духа. Впрочем, кажется достоверным фактом, что первой формой, принятой религией, было поистине замечательное явление тотемизма, или поклонения животным, в ходе которого родились первые этические заповеди, иначе табу. В своей книге «Тотем и табу» я проследил историю этого перехода до революции в жизнедеятельности человеческой семьи. Главное достижение религии, если сравнивать ее с анимизмом, заключается в психологическом закреплении страха перед демонами и бесами. При этом пережиток первобытной поры, нечистый (сатана), сохранил место и в религиозной системе.

* * *

Такова предыстория религиозного мировоззрения, а теперь давайте обратимся к последующему его развитию – вплоть до событий, которые происходят у нас на глазах. Дух науки, опираясь на наблюдения за естественными физическими процессами, постепенно начал трактовать религии как человеческое изобретение и подвергать ее критическому осмыслению. А религия не смогла что-либо этому противопоставить. В первую очередь вызывали подозрения и сомнения рассказы о чудесах, ибо они противоречили всем свидетельствам непредвзятых наблюдений и слишком ясно выступали плодами деятельности человеческого воображения. Далее столкнулось с неприятием учение о происхождении мироздания, поскольку в нем усмотрели невежество, отмеченное печатью древности и несовместимое с нашими текущими познаниями законов природы. Представление о том, что вселенная возникла вследствие совокупления или сотворения, по подобию индивидов, перестало быть наиболее приемлемой и самоочевидной гипотезой, ибо различие между одушевленными существами, обладающими разумом, и неодушевленной Природой твердо запечатлелось в человеческой мысли (это различие сделало невозможным и сохранять веру в первоначальный анимизм). Также не следует пренебрегать тем воздействием, какое оказало на религию сравнительное изучение ряда религиозных систем, одарившее нас осознанием их взаимоисключительности и нетерпимости.

Воодушевленный этими предварительными изысканиями, дух науки набрался наконец смелости, чтобы отважиться на изучение наиболее важных и эмоционально значимых элементов религиозного мировоззрения. Люди всегда понимали (пусть и задолго до того, как осмелились заявить о том открыто), что религиозные посулы, обещания покровительства и блаженства тем, кто готов выполнять определенные этические предписания, показали себя недостойными веры. Едва ли есть некая высшая сила, которая с родительской заботой следит за благополучием людей и приводит все людские дела к счастливому завершению. Напротив, человеческая участь не соответствует ни учению о всеобщем блаженстве, ни рассуждениям о всеобщей справедливости, отчасти противоречащим этом учению. Землетрясения, приливы и пожары не различают добродетельных и грешников, благочестивых и негодяев. Даже если оставить в стороне неживую природу сосредоточиться на утверждении, будто судьба человека зависит от отношений с другими людьми, оказывается, что добродетель отнюдь не всегда вознаграждается, а зло неизменно карается. Достаточно часто жестокий, хитрый или безжалостный человек завладевает завидными мирскими благами, а человек благочестивый остается ни с чем. Темные, бесчувственные, лишенные любви силы повелевают человеческими жизнями; совокупность поощрений и наказаний, которую религия возводит в основной принцип мироздания, на самом деле, по-видимому, не существует. Вот еще причина отвергнуть ту долю анимизма, что была сохранена религией.

Последний вклад в критику религиозного мировоззрения внес психоанализ, показавший, что религия возникает из детской беспомощности, и проследивший ее содержание до наличия и воспроизводства во взрослой жизни инфантильных желаний и потребностей. Никто не ставил целью, конечно, опровергать религию, однако психоанализ существенно дополнил наши знания о ней; в одном отношении все же он выступил с опровержением, ибо сама религия притязает на божественное происхождение. В этом, разумеется, нет ничего дурного – если принять наше истолкование Бога.

Если подытоживать, то суждение науки о религиозном мировоззрении будет таково. Пока различные религии спорят между собой по поводу права на истинность, мы, ученые, заявляем, что вопрос об истинности религиозных верований можно вообще не рассматривать. Религия – попытка овладеть миром чувственных восприятий, в котором мы пребываем благодаря своим желаниям, развившимся в нас вследствие биологических и психологических потребностей. Но эта цель для религии недостижима. Все вероучения запечатлели в себе следы эпох своего зарождения, то есть поры невежества, поры детства человечества. Ее утешения не заслуживают доверия. Опыт учит нас, что мир – нисколько не детская комната. Этические предписания, которые религия выдвигает и навязывает, нуждаются, скорее, в ином обосновании: они необходимы человеческому обществу, и опасно увязывать их выполнение с религиозной верой. Если попробовать определить место религии в истории человечества, то выяснится, что это не какое-то благое приобретение «от века», а своего рода невроз, через который культурным людям предстоит проходить на пути от детства к зрелости.

Конечно, это мое описание открыто для критики; более того, я и сам отчасти присоединюсь к тем, кто подвергнет его пристальному рассмотрению. Сказанное мною по поводу постепенного разрушения религиозного мировоззрения есть, со всеми оговорками, неполное, сокращенное изложение. Порядок протекания различных процессов задан не совсем правильно, а сотрудничество ряда сил в пробуждении духа науки не получило должного освещения. Также не были приняты во внимание изменения в самом религиозном мировоззрении – как в эпоху бесспорного его господства, так и позднее, когда в нем стали все сильнее сомневаться. Наконец я ограничил свое изложение, строго говоря, одной-единственной формой религии, той, что принята среди западных народов. Я построил, так сказать, анатомическую модель, преследуя цель наглядности и желая, чтобы слушатели получили как можно более яркое представление о предмете. Оставим в стороне вопрос о том, достаточно ли у меня знаний, чтобы мое изложение оказалось полнее и точнее. Наверняка другие исследователи способны предложить более содержательный материал, а в моем изложении нет ничего нового. Но смею полагать, что любая, сколь угодно тщательная проработка религиозного материала не поколеблет наших выводов.

Борьба духа науки против религиозного мировоззрения, как вы знаете, не окончена: она продолжается по сей день, протекает на наших глазах. Хотя, как правило, психоанализ почти не прибегает к полемике, я все-таки не удержусь от рассмотрения этого противостояния. Тем самым мне, возможно, удастся разъяснить подробнее наше отношение к мировоззрению. Вы оцените, сколь просто опровергаются некоторые доводы, выдвигаемые