нее ломило челюсть – там, куда ударил Скорцени… Он был у них в руках!

Что пошло не так?

Персис вспомнила крохотную квартиру Джорджа Фернандеса, нелепый образ грузного полицейского с ребенком на плече. Гнев его жены. Что она скажет, когда узнает?

Сет с отвращением покачал головой:

– Приведи себя в порядок. Попробуй выспаться. Обсудим это завтра в восемь утра. – Он драматично вздохнул. – Они распнут тебя, Персис, – сказал он и ушел.

– Я бы спросил, как ты себя чувствуешь, – заговорил Блэкфинч, – но боюсь, ты откусишь мне голову.

Он подошел ближе, и Персис вдруг обрадовалась тому, что он рядом.

– Они поймают его, – продолжал он. – И вернут манускрипт.

– Нет, – покачала головой Персис. – Не поймают. Скорцени много лет учился прятаться от властей.

Блэкфинч пожал плечами:

– На самом деле это ведь просто книга, хотя и очень ценная, я понимаю. Но не ценнее, чем твоя жизнь.

Они встретились взглядами и мгновение просто стояли, не сводя друг с друга глаз. Потом Персис повернулась к Шаху – он растянулся на диване в вестибюле и все еще приходил в себя.

– Вы не могли бы пройти со мной? Пожалуйста.

Шах уставился сначала на нее, потом на Блэкфинча. Тот тоже удивленно взглянул на Персис.

– Я бы сделал, как она просит, – сказал он наконец.

Персис повела их на второй этаж – вверх по покрытой ковром лестнице – и остановилась перед двустворчатыми дверями.

– Это главный храм? – спросила она.

– Да, – подтвердил Шах.

Старик открыл дверь, и они вошли внутрь.

На первый взгляд храм напоминал огромный зал суда. В восточной, западной и южной частях помещения стояли три высоких трона, похожих на судейские кресла. С потолка свисала цепь с металлической буквой «G» высотой чуть меньше двух футов.

Персис достала записную книжку, раскрыла на странице с последней загадкой Хили и протянула Блэкфинчу. Он прочитал:

Свой путь к спасенью каждому назначен.

Откроет Циркуль тот, что был утрачен:

Под вечным небом, солнцем и луной,

Под Богом, литерально только зримым,

Меж Меккой скрыт и Иерусалимом.

– Я думаю, – сказала Персис, – что слова «Свой путь к спасенью каждому назначен» отсылают к основной идее «Божественной комедии» – путешествию человека в Рай через Ад и Чистилище. На каждом уровне у разных грешников свой способ раскаяться и спастись. Свой «путь к спасенью». – Она обвела рукой храм. – Строка про «Циркуль» привела меня сюда, в Масонскую ложу, дом бомбейских масонов, происходящих от древней гильдии каменщиков, одним из главных инструментов и символов которых был циркуль.

– Персис, я не понимаю. Манускрипт у Скорцени.

Персис позволила себе невесело улыбнуться:

– У Скорцени запечатанный сверток, в котором, как он думает, лежит манускрипт.

На лице англичанина отразилось изумление.

Персис снова от него отвернулась:

– Мистер Шах, что это за кресла?

Шах прокашлялся.

– Эти три трона для Солнца, Луны и Великого Мастера Ложи.

Персис указала на потолок. На нем было изображено звездное небо.

– «Под вечным небом, солнцем и луной», – выдохнул Блэкфинч. Он посмотрел на Персис: – Манускрипт здесь, да?

Она указала на букву «G» и снова перевела взгляд на Шаха.

– Буква «G» символизирует Великого Архитектора, который всегда за нами наблюдает.

– Великий Архитектор – это Бог?

– Да, но мы Его так не называем.

Персис ткнула в одну из строчек в записной книжке, которую по-прежнему держал Блэкфинч:

– Слово «литерально» сначала меня смутило. Что Хили имел в виду? Я уже знала, что в его загадках каждый элемент имеет какой-то смысл. Кроме того, он уже много раз играл со словами. Я позвонила Нив Форрестер. «Литера» – это «буква» на латыни, а «литерально» – буквально. Но что значит, что «Бог зрим буквально»? Все стало ясно, когда отец описал мне устройство этого храма. «Под Богом, литерально только зримым». Под Богом, скрытым в букве.

Блэкфинч снова поднял голову и еще раз посмотрел на нависавшую над ними металлическую букву «G».

– А что с последней строкой? Между Меккой и Иерусалимом – что это может значить?

– Посмотри вокруг, – улыбнулась Персис.

Блэкфинч непонимающе обвел помещение взглядом. А потом увидел то, что она хотела ему показать.

Вдоль стен храма выстроились книжные шкафы, тянущиеся от пола к высокому потолку. За стеклянными дверцами хранились многие тысячи книг.

Персис снова обратилась к Шаху.

– Мы собирали эту коллекцию последние семьдесят лет, – объяснил он. – С тех пор, как была создана Бомбейская ложа.

– Эти книги часто используют?

– Нет, – покачал головой Шах. – Это сокровищница нашей истории. Их редко достают из шкафов.

Персис повернулась к Блэкфинчу:

– Джон Хили был масоном.

– Откуда ты знаешь?

– Я поговорила с его отцом. Он тоже им был. – Персис указала рукой на книги: – Где лучше всего спрятать манускрипт, как не у всех на виду? – Она подошла к одному из ближайших шкафов. – Нам нужны религиозные книги.

– Тогда вам не сюда, – отозвался Шах. – Это книги по инженерному делу. – Он подвел их к тянущимся ввысь шкафам в другой части храма. – Религиозные книги здесь.

– Их же тут тысячи, – сказал Блэкфинч, изучая книжные полки.

– Нет смысла прятать иголку в стоге сена всего из пары соломинок, – ответила Персис. Она села на корточки и вгляделась в самую нижнюю полку. – Если я права, Хили спрятал манускрипт между Кораном и Танахом, или Торой, или, может быть, даже Библией.

– «Меж Меккой скрыт и Иерусалимом», – произнес Блэкфинч.

– Именно.

Они с воодушевлением принялись за дело.

Через пятнадцать минут Блэкфинч, стоя на верхней ступеньке стремянки, издал радостный крик. Он спустился, держа в руках обернутую в бархат книгу:

– Ровно между Танахом и Кораном.

Он протянул ее Персис.

Персис подошла к кафедре перед троном Великого Мастера и положила на нее книгу. Часы у нее за спиной пробили десять.

Десять.

В десять она должна была что-то сделать.

Зубин. «Я буду ждать в кафе “Эдем”. Мой поезд в десять двадцать. Надеюсь, что ты придешь».

Если она уйдет прямо сейчас, еще может его застать. Она посмотрела на Блэкфинча. Его лицо светилось от восхищения.

Зубин подождет.

Дрожащими пальцами Персис развязала веревку и сняла бархат.

48

– Отец Альварес готов вас принять.

Молодой викарий провел их мимо великолепного церковного органа в комнату позади него.

Приходской священник Мервин Альварес встал из-за заваленного вещами стола и тепло их поприветствовал. Он усадил их на небольшой диван, а сам занял кресло напротив.

Посмотрев на Альвареса вблизи, Персис решила, что ему слегка за сорок. Это был лысый темнокожий мужчина с красивыми скулами и тонкими усиками.

– Чем я могу вам