людей с малым умом, однако, когда прибыли энергичные и непреклонные (бе руи) сазавалы5 Двора, ему пришлось действовать, и вместе с Шуджаат-ханом, Мухибб Алиханом, Масум-ханом Кабули, Мир Муизз-ал-мулком, Саманджи-ха-ном, Мирзада Али-ханом, Тархан Дивана он привёл войско в порядок и обратил свой лик к службе. [Однако] на землях Бхагалпура6 Музаффар-хан вернулся к первоначальному мнению и после бурных споров с остальными военачальниками решил, что «дожди — это сезон неустройства, и идти в эту пору в Бенгалию и потерпеть там неудачу равносильно самоуничтожению. До конца дождей следует оставаться там, где [кто] есть. Хан Джахан, утомлённый продолжительными схватками с неприятелем и невероятными трудностями, должен вернуться; когда взойдёт звезда Сухейль (Канопус), и вода в реках начнёт спадать, а воздух станет приятен, царские слуги единодушно двинутся, чтобы покорить Бенгалию и уничтожить афганцев». В это время прибыл Мухибб Али-хан7 и ответствовал на сие смятение: «Твоё рассуждение невозможно поместить ни на весы преданности, ни даже на весы практической мудрости. Когда мудрый правитель послал нам решительный приказ спешить в Бенгалию и дать битву, не след измышлять какой-либо иной план или медлить.

Будем неуклонно держаться приказа и выступим с душой и сердцем, чтобы исполнить нашу службу, и Богкьей помощью и удачей 180 Шахиншаха положим конец этому затянувшемуся делу». Поскольку сия энергичная мысль родилась источником преданности и верности, она тронула всех. Охотно или нет, но шайка метателей камней [из пращи] медлительности согласилась с этим планом и предложила перед объединением с войском Хан-хапана послать надёжных гонцов и заверить последнего, что, как только произойдёт объединение войск, битва не будет более оттягиваться, и они завершат сей великий труд. Ибо опасались, что военачальники находящегося впереди войска (Хан Джахана) окажутся не расположены к битве и изъявят желание дождаться подхода сил Шахиншаха, а их лагерь в это время года будет разгромлен. Соответственно, Мир Муизз-ад-дина и Вазир Джамила послали заверить тех.

Когда письмена промедления были таким образом стёрты, им пришлось двинуться в ту область. В день марисфанд, 29 тира, Божественного месяца (10 июля), армии Бихара и Бенгалии соединились. Хан Джахан встретился с верховными военачальниками (сил Бихара) и обошёлся с ними с почтением. Он проводил их в свой шатёр и устроил великий пир. На следующий день отправился в ставку Музаффар-хана и побеседовал с ним с глазу на глаз. После долгих разговоров о незначительных предметах тот (Музаф-фар) настроил своё сердце на битву, и они начали стягивать войска. Хан Джахан командовал в центре; армия Бихара стояла на правом крыле; на левом крыле находились раджа Тодар Мал, Джаббари, Баба-хан Какшал, Итимад-хан Ходжасара, раджа Гопал и другие. В передовом отряде — Шахам -хан, Мурад-хан, Джан Мухаммад Бахсуди, Исмаил бек Узбек и иные. Алтимаш состоял из Исмаил Кули-хана, Кийя-хана и прочих. Силы врага раеполо:жились в следующем порядке. В центре стоял Дауд, на правом крыле — Кала Пахар, Джунаид — на левом; в передовой отряд входил правитель Ориссы Хан Джахан и Катлу. 31 тира, Божественного месяца, что соответствовал четвергу, 15 раби-ас-сани (12 июля), разгорелось сражение. Хотя вся равнина находилась под водой и пересечь её по мосту не имелось возможности, храбрецы победоносной армии обос-

новались у склона холма, и с помощью возрастающей день за днём удачи попытались снискать славу, и поставили на кон свои жизни. Нашли подходящий путь, и, когда пришли вести об успехе, вознеслась хвалебная песнь ликования. Воины расположились в боевом порядке и устремились к победе. Миновав некоторое расстояние, подошли к глубокой и тёмной реке. Перебраться через неё казалось невозможным, а они и думать не смели о том, чтобы повернуть назад. Поток сомнений захлестнул поверхностных и близоруких, в то время как [мужи] с проницательным зрением раскрыли око наставления, ожидая чудесной помощи удачи. Вскоре таинственные лучи осветили их лица радостью, и через тот непроходимый поток обнаружилась переправа. Для даровитых и разумных это явилось предзнаменованием победы. Когда неприятель узрел, что произошло, то изготовился к битве. Баба-хан Какшал и все герои левого крыла пересекли реку и с пылом вступили в сечу. Кала Пахар и иные храбрецы из вражеских рядов держались твёрдо и вынесли на базар брани жемчужину доблести. Поле битвы обрело славу.

181

Копья (синан) разили грудь (синаха).

Дню Воскрешения уподобился мир.

Кровью так река напиталась, Что головы уносила, словно мячи для поло.

По своему злополучию Баба-хан повернул поводья. И тогда появился Джаббари с другими храбрецами и бросился в атаку. Яростные схватки отполировали жемчужину храбрости. Стойкие уже готовы были заколебаться, когда раджа Тодар Мал бесстрашно вырвался вперёд. Верные вновь пошли в атаку и, сделав умение украшением энергии, вступили в ожесточённые поединки и начали теснить врагов. Раненый Кала Пахар понял, что [единственное] его спасение заключается в бегстве. Доблестные герои сочли неразумным преследовать его, ибо впереди лежали обширные болота, и, кроме того, им ничего не было известно об остальных войсках. Они были вынуждены натянуть поводья и лицезреть чудеса удачи. Священные воины правого крыла приготовились доказать свою отвагу, когда враг запятнал себя прахом поражения, и достойной описания сечи не произошло. Джунаид, меч афганцев, искусный в воинском ремесле, сравнялся с землёй подлости (погиб). Причиной этого стало, что в ночь, предвещавшую утро победы, пушечное ядро задело Джунаида, спавшего на кар-паи (кровати), и сломало ему ногу. Мурад-хан и остальные [воины] из передового отряда пересекли реку и пошли в наступление. Враги доказали свою отвагу и оттеснили их. Тут же подоспели остальные гази передового отряда и алтимаша и вернули назад тех, кто обратил спину. Они стояли непреклонно и явили свою преданность.

Столкнулись два войска, ища отмщения.

Храбрецы на поле боя встали.

День битвы вздымался и опадал.

Роса крови опустилась рыбам, пыль к луне (поднялась)

Мечи героев алели кровью:

Кто-то отдал жизнь, другой бежал. Броня раскололась, ослабли чресла, Сил ни в руке, ни в голове не осталось.

Хан Джахан, возглавлявший неприятелей, отправился в [пучину] погибели, и среди врагов воцарилась неразбериха. Сражение 182 ещё не докатилось до центра, когда свет месяца Божественной милости озарил мир, и вспыхнуло светило удачи Шахиншаха. Победоносные воины преследовали беглецов повсюду, и войска противника спалили свою честь искрами ярых мечей и в смятении отправились в пустыню забвения. Многие из них в помутнении бросались в реки и воды и так расставались с жизнью. Хан Джахан [Хусейн Кули-хан] отправился на поиски врагов, когда поле боя наполнилось звуками победы. Его уши восхитились ликующими кликами. Бой барабана радости слышался повсюду. Посреди сей радостной неразберихи привели безрассудного