поисков, стремлений и метаний. Безумный марафон, в котором нет победителя, есть только побеждённые. Исступлённые, обессиленные, сходящие с ума люди – они не выдержали марафона. Гигантское представление для зрителей, которым, как говорит владелец того танцевального зверинца Рокки, необходимо знать и видеть, что другим ещё хуже. Но меня потрясли и наши зрители, которые никак не могли осмыслить, понять фильм, о чём всё это, и они ёрзали на своих местах. Социализм дал им работу, обеспечил средненькую жизнь, и они пребывают в прекраснодушии и сытости. Хотят лишь одного: лёгких удовольствий при минимальной затрате умственной энергии. И искусство им нужно лёгкое, развлекательное, эстрадное, которое легко ложится на сытое брюшко (сразу вспомнился Андрей Тарковский с его фразой: «Не люблю сытых!»). Я не говорю про всех, но основная людская масса пребывает в болотной тине. Равнодушие и скука – вот новые виды социальной болезни, пришедшие на смену безработице и нищете. Мало дать людям работу и жильё, среднее образование и приучить сидеть часами у телевизора, – это ещё не сделает их настоящими людьми, не разовьёт в них личностные качестве. Пока они – полулюди, и в пьяном разгуле прибегают к ножам и утюгам, и им ничего не стоит шарахнуть ближнего по голове. Именно об этом очерк Анатолия Аграновского «Отрезвление» в «Правде»…

3 мая

Вчера снова был в больнице, потом обедал, спал и убирался: пылесосил, протирал пол. Смотрел футбол. Читал. Джон Уэйн «Зимой в горах», Юлий Крелин «От мира сего», Щедрин – рассказы и сказки. Пролетели праздники. Наступили будни. Скоро ехать в командировку. В Москве теплынь +18–20°, а в Ташкенте – больше 30°. Н-да, придётся попариться основательно…

5 мая

Сегодня День печати, через день – радио. Всё едино, всё бумажно-эфирно-словесная суета сует. И этим делом занимаюсь одиннадцать с половиною лет, с декабря 1960 года… Читал «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина. Убийственная сатира. Многое изменилось, в небе парят лайнеры, под землёй снуют метровагоны, а вот души людей, их приверженность к тем или иным страстям и глупости остаются неизменными.

Ташкент

Дневник не вёл, поэтому выборочно и главное.

Вторая командировка от радио – Ташкент (3330 км – самолётом туда-обратно). Подробности в тумане. 11–20 мая, жара, чрезмерное гостеприимство – холодная водка и в качестве закуски – крупная сладкая клубника. Куда-то возили, с кем-то встречался. Брал интервью у второго секретаря ЦК Узбекистана (фамилию не помню, но помню: русский), поразили тишина и благолепие зданий ЦК и столовая для рядовых сотрудников: обильно, по-восточному вкусно и неприлично дёшево. А ещё беседа с муфтием в его резиденции, куда пришлось идти, сняв обувь, в носках…

В эфир на страны Латинской Америки прошло несколько моих материалов. Реклама «Радиопутешествие в Среднюю Азию», корреспонденция по телефону из Ташкента. Радиорассказ об истории Узбекистана. Второй репортаж об Узбекистане: республика в годы Отечественной войны, рассказ о лучших людях: генерал Нурходжаев, светило медицины Махмудов, поэтесса Гюльчухра Джунаева. Третий репортаж – мэр Ташкента Хуснутдин Асамов. Четвёртый – Ташкентский университет, ректор, преподаватели, студенты. Пятый репортаж: передовые рабочие Ташсельмаша. Шестой репортаж: женщины республики, в том числе министр юстиции Мамлакат Васикова, модельер Маджуба Ганнова и др. Седьмой репортаж: хлопководство – быт и жизнь крестьян-хлопководов. Восьмой: Самарканд, Алишер Навои и что-то там ещё. Но вот в Самарканд не полетел, хотя были билеты на руках. Рвался домой к Ще…

17 мая

По телефону из Ташкента прошла в эфир Московского радио с ретрансляцией в Латинскую Америку первая корреспонденция.

Комментарий. Записи той командировки затерялись, а спустя десятилетия трудно вспомнить, как всё это проходило. Было очень жарко по температуре воздуха и по крутежу: надо было встретиться и записать на магнитофон кучу людей, что и было сделано. Ещё надо было лететь в Самарканд, но я не выдержал жары и нагрузок и, сдав билет, улетел в Москву… А уже в Москве написал около 10 репортажей «Радиопутешествия в советский Узбекистан». Латиноамериканцев интересовало всё (они присылали письма) – от землетрясения Ташкента в апреле 1966 года до положения женщин в республике…

Отпуск: Софрино и Ленинград

7 сентября

Софрино. Дом творчества работников телевидения и радио. Этот отпуск я ждал с большим нетерпением. Год был трудным, и усталость наваливалась многотонным грузом. Зиму и весну Ще поочерёдно пролежала в трёх больницах, а мне приходилось курсировать по треугольнику дом-работа-больница. С середины июня нагрянула жара, да такая, которая побила все температурные рекорды лета. Все изнывали. Не принёс облегчения и август. 22-го и 23-го числа термометр зарегистрировал 36 градусов тепла. К пытке жарой добавилось отравление гарью: сначала запылали каширские торфяники, а потом и окрестные леса. Сиреневый туман окутал столицу. Стало совсем невыносимо. А тут ещё в далёком Рейкьявике Роберт Фишер методично изводил Бориса Спасского… А за два дня до нашего отъезда палестинские террористы из организации «Чёрный сентябрь» на Олимпиаде в Мюнхене убили несколько израильтян. Под сочувствие к пострадавшим мы с Ще и отбыли рано утром на Ярославский вокзал…

Дети каменных джунглей, привыкшие дышать отработанными газами автомобилей, мы были сражены обилием кислорода. Мы валились как тростник под ударами мачете. Дрыхли на белых простынях в номере 305. В промежутке между снами посмотрели отрывок хоккея и побывали в библиотеке. По теле надрывался Николай Озеров: «Да, Фил Эспозито – большой мастер хоккея!» Шёл первый матч советских хоккеистов с канадскими профи. А в библиотеке царила тишина. Вокруг полок бесшумно рыскали читатели. «Я слышала, что Драйзер – хороший писатель, – говорила одна отдыхающая другой, – надо бы взять почитать. А ты что ищешь?» – «А я хочу что-нибудь оптимистическое».

Мы с Ще переглянулись, выбрали несколько мрачных, пессимистических книг и прошли мимо оптимистического светлого создания.

9 сентября

Следуя девизу «Олимпийский год не только для олимпийцев», мы решили бегать каждое утро. Одна бабка, глядя на нас, рассуждала вслух: «Ишь, интеллигенты! Бегают, развлекаются! Нет чтобы под гармошку сплясать иль частушки попеть. Нет, бегают взапуски или ходят парами и разговаривают. Ходют и говорят, а о чём – непонятно». Бабка смотрела в корень… нам ни разу не было скучно: фотографировали друг друга, били пенальти, бродили по лесу, наслаждались дневным сном, читали. Ще перечитывала «Холодный дом» Диккенса, а я Ясунари Кавабату – «Тысячекрылый журавль» и «Снежная страна».

В отпускное блаженное время легко вписывались стихи японского поэта Рёкана:

О, как долго, как долго

Томился я в ожидании!

И вот мы вместе…

О чём ещё мечтать?

11 сентября

Дорога к Чёрной речке, Софринская Швейцария. Бетховенский мрачный лес и светлый