те, личные или зеркальные, что защищают от проклятий. А те, подкожные, что мешают считывать ментальную сферу.

По глазам Милли было ясно, что ей ничего не ясно и в дело вступила Кадди Леар:

- Эти щиты вышли из обихода тогда, когда ими стали прикрывать нежелательную или внебрачную беременность.

- Что? – удивилась Хестер. – При чем здесь беременность?!

- А, это как ночные дамы на себя колдуют, чтобы никто целительский диагност не бросил? – просияла Милли и спросила у подруги,- а тебе зачем?

- Да в смысле?! – Хестер всплеснула руками,- при чем здесь беременность, при чем здесь ночные дамы?! Это же безопасность!

- Так думали больше полувека назад, а теперь, если женщина укрыта внутренними ментальными щитами, то,- тут Кадди Леар развела руками,- то ее почитают за ночную даму.

Хестер на мгновение опешила, потом слегка запунцовела, а после, приняв новую реальность, тряхнула головой:

- Да пусть хоть кем считают, проживу.

- Да и поздно уже их снимать,- махнула на нее рукой госпожа Кадди Леар. – Доброхоты уже давно со мной пошушукались в уголке.

- И вы молчали? – удивилась Милли. – Хестер склоняют всяко-разно по углам, а вы…

- А я всех послала в такие дальние дали, что подалее Темноземья будут!

Хестер, что давно уже размышляла об этом, тут же ухватилась за брошенную фразу:

- А где оно? Правда ли, что Прорывы идут именно оттуда? И если да, то почему мы еще ничего не сделали?!

____________

Большое спасибо за ваши теплые отзывы - мне очень приятно.

График выкладки и правда сильно разболтался :(, мне приятнее работать к ночи и потому получается какая-то белиберда. Я приложу все силы, чтобы выстроить выкладку по новой.

12.6

И лишь замолчав, леди Аргеланд поняла, что ее голос звенел от напряжения и едва сдерживаемых эмоций. Но сейчас, в моменте, ей было на это абсолютно наплевать. От ответа Кадди Леар зависело слишком многое, а потому Хестер затаила дыхание и, не отводя взгляда от лица драконицы, скрестила пальцы.

«Пусть она ответит, боги, если вы меня слышите, пусть она ответит. Я больше не могу блуждать во тьме!», взмолилась про себя леди Аргеланд.

А Кадди Леар, совершенно незаметно, вновь стала леди Кадрией Элеарской. И нет, она не сменила внешность, просто… Постановка головы, выражение лица и аура власти, что разлилась по перегороженной ширмой гостиной, ясно показывали – госпожа декан скрылась глубоко внутри этой истинно благородной драконицы.

- Вы вкладываете в свой вопрос слишком много эмоций,- холодно проговорила леди Элеарская, после чего, скрестив на груди руки, поинтересовалась,- в чем ваш интерес?

«Она что-то знает».

- Мы говорим,- Хестер никак не могла взять себя в руки,- мы говорим «Богаты, как темноземные твари», мы говорим «Прорыв из Темноземья», мы говорим «Разрыв реальности». Но где это Темноземье? Неужели тот крохотный островок в Бескрайнем море и есть Темноземье?!

Лицо леди Кадрии Элеарской потеряло последние краски:

- Крохотный? Вы были там?

Хестер недоуменно посмотрела на леди:

- В трактире госпожи Мэгги Карпентер висит карта, на ней Элеарская Империя, Мельетарран, Виррма и Трист. И остров Трех Башен. Там, правда, кем-то зачеркнуто слово «Трех» и исправлено на «Одной». Но, если такая карта есть в трактире, то уж во дворце она и подавно должна быть.

Помолчав, леди Аргеланд вынужденно исправилась:

- Хорошо, возможно, он не крохотный. Но он меньше герцогства Трист! Неужели это и есть Темноземье?!

- А еще говорят «Утянуло в Темноземье»,- проговорила вдруг Милли. – Так странно, как будто оттуда кто-то возвращался.

Леди Кадрия вздрогнула и дернулась так, будто ее ударили. И эта рваное, болезненное движение напугало Хестер куда больше, чем если бы драконица закричала. Но слова… Слова ее поражали еще больше:

- Не возвращался, оттуда еще никто не возвращался. Но есть уверенность, что один дракон все еще жив. Все еще цепляется за свое существование.

Драконица подняла дрожащую руку и вцепилась в ворот своей белоснежной рубашки.

- Пока еще живой…

- Ваш истинный? – прямо спросила леди Аргеланд.

- Да. Иногда я вижу сны, в которых он сражается с разными чудовищами. Или кормит птиц,- губы драконицы изогнулись в кривой, горькой усмешке,- невиданных птиц.

Сердце Хестер пропустило удар. Она ведь тоже однажды видела такую невиданную птицу.

- Вы их запомнили? – севшим голосом спросила леди Аргеланд.

- За последнее столетие они приснились мне столько раз, что захоти я забыть – не вышло бы,- леди Кадрия покачала головой,- я нарисовала их. Разослала во все страны, во все академии, но никто не опознал этих хохлатых пташек.

Ахнув, Хестер пошатнулось. Ее сердце пустило вскачь и леди Аргеланд потребовалось несколько мгновений, чтобы унять головокружение и обрести хоть какую-то ясность мысли. Медленно выдохнув, она решительно вскинула руку, окропила кровью камею и, выхватив из нее артефактную сумку, принялась искать ту самую записную книжку. Ту, в которой за последний год не было сделано ни единой записи. Ту, в которой хранится набросок поваленного иссохшего дерева и диковиной хохлатой птицы…

- Это она? Леди Кадрия? – Хестер раскрыла найденную книжицу и повернула ее рисунком к драконице.

Леди Элеарская, побелев как мел, дрожащими руками выхватила записную книжку и замерла, рассматривая скупые, точные линии. Подняв на Хестер тоскливый, мертвый взгляд, она сдавленно произнесла:

- Это они. О боги…

Секунду и леди Кадрия Элеарская исчезла в аварийном портале!

- Это очень дорогая и ценная для меня вещь, пожалуйста, обращайтесь с ней аккуратно,- мрачно проговорила Хестер. – И самое главное, что на мой вопрос не было ни единого ответа!

Милли только вздохнула и утешающе погладила Хестер по плечу:

- Она не похожа на того, кто будет неаккуратен с вещами. А ты… Ты этих птиц тоже во сне видела? Ох, Хестер, неужели твой истинный на той стороне?! Его утянуло?!

На краткую долю секунды леди Аргеланд допустила такую мысль, но после отрицательно мотнула головой:

- Мы же встретились после Прорыва. Да и в деревне люди его запомнили. Нет, дело в том, что эту птицу я увидела буквально за пару минут до того, как небеса исторгли на нас грязь.

- Грязь?

Хестер кивнула. Стиснув кулаки, она пыталась удержаться на плаву. Не провалиться в тяжелые, остро-болезненные воспоминания.

И Милли, видимо, это поняла. Потому что начала рассказывать о том, какая замечательная была ярмарка у них в поселении.

- И хоть не