— Ричард, давайте без драм. У вас есть ко мне конструктивное, практическое предложение или вы приехали мне беллетристику рассказывать?

— Ох, Мария, не следовало бы вам так со мной говорить. Впрочем, это ваше дело. Ни на что это уже не повлияет. У меня есть конструктивные практические предложения. Лучше сказать, прямые указания.

— Тогда излагайте, меня время поджимает. Интересно, от кого эти ваши «указания»?

— А вы на часы не смотрите. Вам лучше все встречи на сегодня отменить. Это все в прошлом. Вы еще не поняли, что вся ваша жизнь в прошлом. Значит, первое. Вы сегодня напишете мне письмо. О том, как вы вспоминаете свой последний приезд в Вашингтон три недели назад, поставите дату нашей встречи в «Хаятт отеле» в пять часов вечера. Вам было жаль, что мы так недолго говорили, но вы рады, что нашли время прилететь просто для дружеской беседы, без всякого конкретного дела, просто для общения со мной. Напишете, что все советы про разработку противоофшорных антикоррупционных процедур, которые я вам дал, пришлись очень кстати и вы мне за это благодарны. Вам только жаль, что нам не удалось больше ничего обсудить из-за нехватки времени, и жаль, что не сумели поблагодарить меня раньше, потому что были сверх меры загружены работой. А в конце напишете, что с этим прессингом работы вы больше не в состоянии справляться, поэтому решили уйти из банка и спрашиваете, не может ли «Питер, Шварц» вам в этой связи чем-то помочь.

— Ричард, какую чушь вы мне предлагаете.

— А я, Мария, ничего вам не предлагаю. Хоть вы с вашим Стивом меня и развели, я не такой идиот, как вы думали. У меня есть пленка нашего разговора в «Хаятте», когда вы меня шантажом ангажировали на это грязное дело. Мне не выгодно ее использовать без крайней необходимости, но если меня загонят в угол, то вы пойдете под следствие как агентурный работник, действовавший против интересов вашего банка за его спиной. И в отличие от Барбары вы-то нанесли реальный ущерб банку, но это так, для полноты картины. Готов обсудить условие обмена пленки на указанное письмо.

— Какое условие? — Мария уже плохо сдерживала себя, ее глаз начал подергиваться, на шее проступили красные пятна.

— Помимо письма мне, вы сегодня положите президенту заявление об отставке в связи с тем, что президент банка то и дело заставляет вас отступать от процедур банка ради решения собственных политических задач.

— Ричард, я этого никогда не сделаю. Не говоря уже о том, что я не собираюсь уходить из банка, но писать такое президенту? После этого моя профессиональная жизнь закончится. Главное, я не понимаю, вам-то зачем это нужно?

— Во-первых, это дополнительное показание в иной адрес, корреспондирующееся с вашим письмом мне. Во-вторых, вы в опережающем порядке переводите стрелки на президента. Закрываете ему возможность поступить с вами так же, как с Барбарой, то есть после вашего ухода подвести вас под расследование. Если он задумает сообщить в полицию, что вы — на таком высоком месте — занимались, по сути, выстраиванием клеветнических схем в отношении людей, коррумпируя деятельность банка в целом, то пиши пропало. Вам поставят в вину все, что вы делали на своем посту. Как вы рассматривали кредитные заявки, как вы единолично решали, кто чист, а кто нет. Какими мотивами вы при этом руководствовались. Чтобы оградить себя — и меня — от такого развития событий, вы в опережающем порядке пишете это заявление. Подумайте только: член руководства банка, руководитель Департамента комплайенса обвинил президента в грязных методах работы, а тот сообщил в полицию о его нечистоплотности. Будет выглядеть как банальная месть. Вот вам флэшка с обоими документами. Я вернусь через два часа. Если вы отдадите мне письмо, которое при мне запечатаете в конверт с маркой, чтобы я сам мог опустить его в почтовый ящик, и покажете с отметкой о доставке ваше заявление об отставке, я буду готов с вами обсуждать, что делать с пленочкой нашего разговора.

— Я могла бы сказать, какой вы, Шуберт, подонок, но думаю, вам это уже столько раз в жизни говорили другие, что для вас это не будет новостью.

— Идите, дорогая Мария, не теряйте времени, — Шуберт улыбнулся. Мария сидела за столом, не двигаясь с места. Вот, как оказывается, это происходит.

— Ричард, а все-таки кто убил Серикова, как по-вашему?

— Три варианта: сам, англичане или русские.

— Русские?

— Это для вас слишком сложно, Мария. У вас слишком мало времени. Но с ним встречался русский накануне вечером. Это установленный факт. А по моим сведениям, МИ-6 послала к Серикову своего агента, который тоже был русским. Один ли это человек или одновременно к нему подослали киллера либо ФСБ, либо мафия — это, конечно, интересная задачка, но сейчас это не приоритет. Кстати, могу вам дать — перед нашим недолгим расставанием — еще один неплохой совет. Просто из жалости к вам, уж простите за откровенность. Найдите сами возможность предупредить вашего президента о том, что ему грозит большой иск о возмещении ущерба, нанесенного им Барбаре в результате нарушения им ее прав человека. Думаю, на это у эстета Дарси ума хватит. Намекните президенту, что я подумываю, не помочь ли мне Дарси в этом вопросе в качестве свидетеля. Я пока и сам не хочу, терпеть не могу Дарси. Хотя в принципе не исключаю такую возможность, смотря как будут развиваться события. Но могу и совсем иную позицию занять, например, могу быть полезным вашему президенту. Ну что? Все поняли? Хватит ума это до президента донести или мне еще и этот текст вам написать? Идите, Мария, вам есть над чем подумать.

* * *

— Иванов, здоро́во. Что-то давно ты мне не докладывал про свою «ВВ». Очень типично для тебя. То приставал с инициативами, а теперь молчишь. Там же у тебя острая оперативная ситуация… Думаешь, я не знаю, что в Канаде произошло? Заигрались?

— Что вы, Игорь Иванович, все в порядке. Ситуация под контролем. Сериков, правда, с собой покончил, вы, думаю, в курсе. Но он клинический душевнобольной со справкой, что поделаешь. Хотя если это было не самоубийство, то, значит, его убили англичане, кто же еще. Они послали, я так думаю, своего агента, чтобы тот получил показания Серикова о намерении дать взятку нашей «ВВ». Тот посоветовался с адвокатом, заартачился, потому что понял — для него самого это уголовка. Отказался, а английский агент его тут же и…

— Понятно, версия устраивает. И что теперь англичане, а? Ну по твоей версии?

— Не знаю, а что англичане-то?

— Иванов, бессмыслица все это, слова, слова одни. Сколько лет тебя учить, а? Где, где, я спрашиваю, результат? Думаешь, решил тему, а результат где? Тема решена, когда она закрыта. А она закрыта? Ни хера она не закрыта! Вызывай сюда быстро резидента из Лондона, я его лично проинструктирую. Чтоб завтра тут был, пока МИ-6 не проявила собственную инициативу.

— А если не секрет, что вы задумали?

— То, что ты, бля, своей башкой не додумал. Нам теперь, чтобы точно тему решить, надо, чтобы в Лондоне дело этой твоей «ВВ» было закрыто. Окончательно и бесповоротно. Они это называют «no further action». Ты ж на полдороге остановился!