возмущенных реплик. Кому-то наступила на ногу и даже чуть не села на колени тучному мужчине в середине ряда. Выбравшись из зала, оглядела коридор и торопливо пошла к темнеющему вдалеке подоконнику. Никак не могла унять слёзы, продолжала всхлипывать, зажимая ладонью рот. Почему сейчас? Зачем? Столько людей: не время и не место распахивать душу.

Отвернувшись к окну, Соня достала телефон и только сейчас увидела, что запись продолжается. Поспешно отключила ее и в отупении уставилась на темный экран. Почти сразу раздался звонок видеочата. Она тут же сбросила, но сигнал повторился. Соня стерла со щеки мокрую дорожку и нехотя приняла вызов.

Марк смотрел на нее несколько секунд, взволнованно, почти испугано.

– Соня, что с тобой? Ты плачешь?

Соня кивнула, говорить пока не могла. Он ждал, рассматривал ее лицо, скользя глазами жадно и нервно. Взгляд словно выбрался за пределы телефона, ощущался как лижущие языки пламени.

Соня судорожно вздохнула.

– Это была моя Юлька. Юлька моя. Какая же она талантливая, – она рывком втянула воздух, закашлялась. – Я ей горжусь. Да, точно горжусь. Пусть двоечница. Но она такая… не как я. Она смелая, цельная, искренняя. Никогда не думала, что гордиться своим ребенком – это такое острое чувство, такое яркое счастье. Оранжевое.

Марк улыбнулся.

– Она на тебя очень похожа.

– Неправда. И эта песня…

– Надя ее играла, – закончил Марк, – ты поэтому плачешь?

Соня неэстетично шмыгнула носом, воровато оглянулась.

– Я давно не слышала эту песню. Юлю вообще впервые увидела с гитарой. Я и не знала, что она ТАК умеет играть.

– Она у тебя действительно талантливая. Я смотрел и сам чуть не разревелся. Честно, только Надя могла забраться в самую душу и исцарапать ее изнутри. У тебя замечательная дочка. Это действительно счастье иметь такого ребенка, – он ухмыльнулся, – пусть и двоечница.

Соня оглянулась.

– Мне нужно идти, концерт уже закончился.

Марк сощурился.

– У тебя справа тушь потекла.

Соня принялась тереть кожу под глазом, одновременно пытаясь нащупать в сумке упаковку с влажными салфетками.

– Блин, красотка же я.

– Красотка, Сонь, правда.

И сразу же отключился. Соня положила телефон на подоконник, достала зеркальце и досадливо фыркнула. Тушь потекла на обоих глазах, пришлось аккуратно стирать и заново пудриться, чтобы хоть как-то скрыть следы слез.

Из зала выходили люди, Соня увидела светлую макушку Игната, а рядом с ним Юлю и маму.

Вера Андреевна разглядела машущую рукой Соню и потянула своих спутников к окну. Игнат смущенно поправил очки.

– Здравствуйте.

Соня кивнула и приветливо улыбнулась, в голове тут же всплыло Юлькино сравнение «будто росой умывается», а ведь действительно взгляд чистый, ясный и доверчивый.

– Приятно познакомиться.

Юля нахмурилась, заметила чуть подсохшие слёзы.

– Мам, все нормально?

Соня снова улыбнулась.

– Нормально, – повернулась к Игнату, – жаль, я не увидела, как ты на саксофоне играешь.

– Я сняла, ма, правда, из-за кулис, – она замялась, неуверенно и боязливо добавила: – А меня видела?

– Видела. Кажется, когда ты произнесла первое слово, я меньше удивилась, чем сегодня. Юль, я тобой так горжусь!

Зазвонил телефон. Вера Андреевна потянулась к сумке и достала мобильный. Приложив к уху, несколько раз кивнула.

– Это Кирилл, спрашивает, где мы и почему ты не отвечаешь?

– Скажи, мы сейчас придем.

Юля переплела свои пальцы с пальцами Игната.

– Вообще-то, нет. Я позже приду.

Соня перевела взгляд за спину Юли. Из толпы, покинувшей зал, вышел смутно знакомый мужчина в сопровождении полноватой женщины. Оглядевшись, они двинулись в их сторону. Игнат был похож одновременно на двух родителей. Светлые волосы и карие выразительные глаза точно достались ему от отца. В нём Соня узнала того самого клиента, который пришел к ней на массаж, рассчитывая получить услуги другого рода. Он еще обещал жену привести, но больше так и не позвонил.

Соня вымучила улыбку.

– Добрый вечер.

Мужчина кивнул, а его жена мельком оглядела Соню и сразу же обратилась к Игнату.

– Иди к машине. Мы сейчас придём.

– Мам, я…

– Я сказала, иди к машине.

Игнат отпустил пальцы Юли и нехотя побрел по коридору.

Соня перехватила взгляд женщины и поняла, что в ней видят соперницу. Видимо, она подловила-таки мужа на измене, сопоставила факты и нашла крайнюю. Соня с удивительной четкостью поняла, что он ею прикрылся, спрятав от жены настоящую любовницу.

Женщина оглядела Соню, не скрывая гадливости.

– Как твою дочь вообще допустили с этой песней на школьный концерт?

– Легко, – вклинилась Юля, – я другую репетировала. Фиговую и душную, а это был сюрприз, – насмешливо призналась она.

– Понятно, – многозначительно протянул отец Игната.

Женщина дернула подбородком в сторону, указывая куда-то влево.

– Можно с вами поговорить. Наедине.

Юля и бабушка переглянулись, но промолчали.

Соня прошлась по коридору к лестнице и остановилась на площадке. Дождалась, когда шаги приблизятся и повернулась.

– Говорите.

Несколько секунд они прожигали друг дружку взглядами.

Женщина набрала в легкие воздух и выпалила.

– Я знаю о тебе, – бесцеремонно перешла она на «ты», – Слава признался. Я приходила в твой притон, хотела… не знаю, что хотела. Не поговорить, наверное, выцарапать тебе глаза. Еле сдержалась.

Соня нахмурилась.

– У меня никогда ничего не было с вашим мужем.

– Ну конечно. Кто бы сомневался, что ты будешь отпираться. Я всё знаю, видела переписку, сравнила его отлучки и сеансы массажа.

– Вот массаж я ему и делала. Не больше.

Она не стала слушать, махнула рукой.

– Значит так, чтобы я не видела тебя рядом со Славой, а твою дочь рядом с Игнатом. Предупреждаю первый и последний раз. И хочу напомнить, он несовершеннолетний, а ей скоро восемнадцать. Я говорила с ее классной руководительницей и завучем, знаю про твою дочь всё. И про КДН и про оценки, и про все ее выходки.

Соня вскинула подбородок. Юлька может быть двоечницей и хулиганкой, но никому не позволено это замечать и озвучивать.

– Не смейте говорить о Юле в таком тоне. И не вам решать, с кем ей общаться, а с кем нет.

Женщина хмыкнула.

– Я тебя предупредила.

– Только попробуйте ей как-то навредить, пожалеете.

– Кто еще пожалеет.

Женщина развернулась, громко стуча каблуками, пошла по коридору, на ходу зацепила мужа и направилась к выходу.

Юля проводила родителей Игната недоуменным взглядом, обернулась к Соне и в немом вопросе развела руки в стороны.

Несколько дней Юля никого к себе не подпускала. Переживала новый виток войны с родителями Игната. Не могла понять, что произошло, и о чем на лестничной площадке говорили их мамы, но на всякий случай перенесла часть вины на Соню. Снова начались проблемы с едой, но занятия с психологом она не бросила. Сутками