Анархистское движение к этому моменту в Москве насчитывало в своих рядах около двух тысяч человек, большая часть из них входила в созданный еще 31 января 1918 г. Л. Чёрным, М. Крупениным, В. Бармашем и А. Гординым «Совет Московской федерации анархистских групп» (МФАГ). При Совете имелась собственная вооруженная организация по борьбе с контрреволюцией под названием «Черная гвардия». Прием в «Черную гвардию» производился в помещении Дома Анархии с 10 до 14 часов, при наличии рекомендации от трех членов МФАГа, либо фабрично-заводских комитетов или районных советов, а также анархистских групп. К апрелю 1918 г. МФАГ включала в себя 50 различных анархических групп: «Авангард», «Автономия», «Анархо-синдикалисты», «Борцы», «Буревестник», «Буря», «Братство», «Граком», «Коммуна», «Лава», «Лесма», «Независимые», «Немедленные социалисты», «Смерч», «Студенческая группа», «Ураган» и т. д. Позднее к ним присоединился Самарский партизанский отряд. Также в столице находилось много анархистских групп и вооруженных отрядов, не контролируемых «Советом Московской федерации анархических групп», нередко совершавших грабежи, кражи, самовольные захваты особняков[719].

Дзержинскому, как председателю ВЧК, приходилось даже преодолевать сопротивление советских структур, по-прежнему считавших анархистов политическими союзниками. Впрочем, и среди чекистов было различное отношение к анархистам. Отдельные представители анархистов принадлежали одно время даже к руководству ВЧК. Так, Ф. П. Другов и Г. Г. Делафар до апреля 1918 г. входили в коллегию ВЧК, важный пост в ВЧК одно время занимал и анархист А. Ю. Ге[720].

Между тем поставленная весной 1918 г. задача укрепления Советского государства все больше вступала в противоречие с политическим и уголовным противостоянием анархистского движения любому виду государственности. Задачи разрешения этой проблемы было возложено на ВЧК, которая предварительно была усилена как в кадровом отношении, так и в плане расширения полномочий. Так, согласно 3 пункту постановления ВЧК «О создании местных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией», подтверждалось исключительное право ВЧК на производство «всех арестов, обысков, реквизиций, конфискаций и проч., связанных с поименованными преступлениями…»[721]. В первую очередь этот пункт постановления был направлен против активизировавших в Москве свою деятельность анархистов. Случаи самовольных захватов помещений, реквизиций и обысков, характерных для анархических групп, становились с этого момента прерогативой расследования чрезвычайных комиссий.

Несмотря на категоричность постановления ВЧК, московские анархистские организации его откровенно игнорировали, по-прежнему участвуя в самовольных реквизициях и не отказываясь от 26 занятых особняков, расположенных в стратегически выгодных районах столицы. Так, 1 апреля 1918 г. московскими анархистами была предпринята попытка захвата очередного особняка на 1-й Мещанской улице. Группа в 50 вооруженных анархистов заняла особняк и приступила к расхищению имущества, находившегося в нем. Потребовалось вмешательство более серьезной вооруженной силы в лице роты Финляндского красно-советского полка и 16-го летучего отряда, для того чтобы анархисты после кратковременной беспорядочной стрельбы оставили особняк. Дело было передано в ВЧК[722]. Продолжались попытки захватов особняков и в последующие дни. Последнее занятие особняка, по иронии судьбы, случилось в ночь на 12 апреля, т. е. накануне будущей акции по разоружению анархистов. При занятии особняка, в ответ на протест хозяев, требовавших разрешения от Советской власти, анархистами было отвечено с нескрываемой иронией, что «Советская власть еле дышит»[723].

Всего, как уже указывалось, анархистами было захвачено 26 особняков. Главный штаб анархистского движения находился на М. Дмитровке, д. 6, в так называемом «Доме Анархии», ранее московском купеческом клубе. Особняк был уже давно занят анархистами и находился под охраной пулеметов и горного орудия. В Моссовете несколько раз ставился вопрос об освобождении анархистами этого и других захваченных особняков: 15 февраля, 21 февраля и позднее. Однако руководители Федерации игнорировали требования Советской власти. 26 марта они уже официально известили Моссовет о захвате помещения Купеческого собрания со всем имевшимся там имуществом[724]. Формально находившийся во введении анархистского руководства, особняк также использовался антисоветским подпольем, в т. ч. савинковским «Союзом Защиты Родины и Свободы» (СЗРиС). «Большой клуб анархистов на Малой Дмитровке был в полном ведении подполковника Бредиса. Комендантом в нем был полковник Эрдман (из латышских стрелков)», — вспоминал позднее участник организации Клементьев[725]. В анархистскую организацию, для того чтобы хранить в особняках оружие, а также для размещения членов организации, вступил и член Союза А. А. Виленкин. Всего Б. В. Савинков разместил в анархистских особняках около 60–70 офицеров своей организации[726].

Широко использовался СЗРиС и особняк С. П. Рябушинского в переулке Сивцев вражек, д. 30, более известный как дом Аксаковых. В. Ф. Клементьев писал по этому поводу: «Второй наш клуб анархистов, в Сивцевом Вражке (особняк Рябушинского), комендант — «товарищ Онуфрий» (Кошелев), я посещал не раз. Кошелев всегда сидел в маленькой комнатке, возле парадного входа, за большим письменным столом и скучал. Кажется, дальше этой комнатушки комендант не проходил. А там, в большом зале, сидели на полу, на подстилке из истоптанной соломы, два молодых человека — дежурные. У них были винтовки и, конечно, наганы. Стены зала по всем направлениям избиты пулями, и лохмотья дорогих обоев висели по стенам, как у пьяного нищего на Тверской лоскуты истлевшей на теле рубашки. Солома и всякий мусор покрывали изгаженный и до черноты затоптанный паркетный пол; со стен простреленными глазами смотрели два небольших портрета, чудом не сорванные с крючков. Кажется, у дежурных была одна обязанность: открывать дверь посетителям, которых было немного»[727]. Сам клуб практически пустовал, резервируя место для приезжающих в будущем офицеров.

Поблизости от Дома Анархии, на той же улице, находился захваченный анархистами особняк Е. М. Паутынской (М. Дмитровка, 16). Таким образом, анархисты создали на Малой Дмитровке крупный укрепленный пункт.