В субботу 2 декабря Джон Бэнкс позвонил Маккуину и поздравил с успешным завершением сделки. Ли сидел в машине с группой друзей; Джон услышал радостные крики. «Он был счастлив до безумия».[750] Вернувшись домой, Ли и Джордж отметили событие, запив упаковку чипсов двумя бутылками слабоалкогольного коктейля «Бакарди Бризер».

4 декабря, когда стало известно о «сделке века», это вызвало ажиотаж в прессе; рассказ о произошедшем даже попал на страницы газеты Sun. «Маккуин подлил масла в огонь модных междоусобиц», – написали в The Times. Комментатор в Independent подробно проанализировал работу Маккуина в Givenchy и выразил надежду, что в новой роли дизайнер станет счастливее. «Партнерство с Gucci, несомненно, станет искрометным, – писал он, – но, по крайней мере, оно не будет смертельным».[751]

В конце декабря 2000 года Ли и Джордж сидели дома и смотрели телевизор. В углу съемной квартиры в Ист-Энде стояла громадная рождественская елка, покрытая сотнями страз Сваровски. Их сняли с люстры стоимостью в 30 тысяч фунтов, которую Маккуин купил в парижском отеле «Четыре сезона» и потом разобрал. Ли надоело смотреть красивые виды только по телевизору; на середине очередного документального фильма он повернулся к Джорджу и спросил, хочет ли тот поехать в Африку. Через два дня они сидели в бизнес-классе самолета, который перенес их на Черный континент – Маккуин арендовал самолет только для них. Правда, через 48 часов ему надоел пустынный пейзаж и долгие часы ожидания, когда надеешься хоть краем глаза увидеть какого-нибудь дикого зверя. Он помнил, что у Наоми Кэмпбелл вилла на побережье, и нанял частный самолет, чтобы слетать к ней в гости. «Мы провели три дня, беспрерывно тусуясь и принимая наркотики – был Новый год, – вспоминает Джордж. – Наоми, правда, к кокаину не притрагивалась, хотя ее окружали люди, которые только этим и занимались».[752]

После сделки с Gucci Маккуин превратился в обладателя солидного состояния. Джордж вспоминает, как летал с ним в Нью-Йорк, когда Ли вдруг стукнуло в голову купить несколько произведений современного искусства; за один день Маккуин потратил 125 тысяч фунтов на пару гравюр Уорхола, в том числе одну из серии «Туфли в алмазной пыли». «Мне захотелось получить частицу истории, – пояснял он. – Я никогда не был его особенным поклонником. Я понял его, только когда прочел дневники, и тогда мне показалось, что мы чем-то похожи, потому что индустрия [моды. – Э. У.] – куча дерьма, а он был очень талантливым и понял это перед смертью».[753]

В июне 2001 года Маккуин заплатил 1 300 000 фунтов за дом в Абердин-Парке, в Ислингтоне, который он купил для своего друга, парикмахера Гвидо Палау. Потом, в том же году, он подарил родителям дом на Роуэн-Уок в Хорнчерче (Эссекс) за 275 тысяч фунтов. Сначала Рону и Джойс не хотелось оставлять «родовое гнездо» на Биггерстафф-Роуд в Стратфорде. Рону нравилось рыбачить на расположенной поблизости реке Ли, а Джойс привыкла к местному торговому центру. «Но через пару лет они обжились и поняли, что должны были переселиться туда много лет назад», – сказала Джанет Маккуин.[754]

Ли по-прежнему был недоволен своей внешностью; он попросил Джанет Стрит-Портер познакомить его с ее личным тренером. «Он пытался приучить Ли к тренировкам, но все оказалось бесполезно, – вспоминает Джанет. – Ли приходил либо совершенно обдолбанный, либо в состоянии ломки после кокаина и других наркотиков. Так что тренер отказался с ним работать – того и гляди, произойдет несчастный случай или у него будет сердечный приступ прямо на тренировке».[755] По-прежнему страстно желающий похудеть, Маккуин заплатил несколько тысяч фунтов за операцию по бандажированию желудка; благодаря ей уменьшалось количество пищи, которое он способен был съесть. Результаты оказались разительными, и за первые три месяца после операции он похудел на три стоуна (около 20 кг). «Он пытался приспособиться к новому положению селебрити, но такой статус ему не подходил», – считает Арчи Рид.[756] «Мне всегда казалось, что небольшой лишний вес ему даже шел», – говорит его брат Тони.[757] Но новая внешность нравилась самому Маккуину; журналистам он говорил, что похудел оттого, что ведет здоровый образ жизни, правильно питается и занимается йогой. «Больше всего хочется посмотреться в зеркало и сказать: «Как же ты мне нравишься!» – говорил он в интервью Харриет Куик из журнала Vogue. – Как-то я заторчал в одном клубе и пошел поговорить со своим отражением в зеркале – я чуть не умер со смеху. Я подумал: «Ах, какой ты милашка!» Подумать только, ведь это же я. Наконец я достиг чего хотел!»[758]

Ко времени церемонии награждения Rover British Fashion Awards, которую проводили 20 февраля 2001 года в Баттерси-Парке, Маккуин лишился почти всего жира в области талии, лицо у него тоже похудело. Когда он вышел на сцену, чтобы получить награду как лучший дизайнер года, – он обошел таких конкурентов, как Джулиан Макдоналд и Клементс Рибейро, – Маккуин выглядел нервным и взвинченным; под темными очками, которые он упорно отказывался снять, прятались бегающие глаза. Для повышенной тревожности, как оказалось, имелась веская причина: на сцене, рядом с председателем Британского совета моды, Николасом Кольриджем из группы Condé Nast, стоял принц Чарлз, чей костюм Маккуин, по его словам, тайно испортил много лет назад. Понимая, что нужно как-то сгладить неловкость, он пошутил: «Мне как-то жутковато, ведь я начинал с того, что шил костюмы для его высочества в ателье Anderson & Sheppard, и вот я получаю награду из его рук… Прямо оторопь берет!» В ответ и публика, и принц рассмеялись. В фильме о творчестве Маккуина, который показали перед награждением, дизайнер говорил о постоянном стрессе, какой он испытывает во время работы, и о том, как ему удалось передать свои чувства в коллекции Voss. «Трудиться в модной индустрии – все равно что быть подопытным кроликом: все на тебя смотрят, чем-то в тебя тычут. Так же и в моде. Этот мир узок, в нем много темного, много вуайеризма. Иногда мода душит. Иногда она напоминает психушку».