Весной 2000 года отношения Ли и Джея Массакре исчерпали себя. «Наши пути разошлись, – говорит Джей. – Я был очень молод, а он был тем, кем он был. Какое-то время мы не разговаривали, а потом снова стали друзьями и оставались друзьями до самой его смерти».[720] Примерно в то же время в баре на севере Лондона Маккуин встретил еще одного молодого человека, в которого он влюбился, – 23-летнего режиссера Джорджа Форсайта. «Ли был романтиком, он постоянно влюблялся», – заметил его друг Мигель Адровер.[721]

Джордж был сыном архитектора Алана Форсайта и его жены Сандры. «Раньше я понятия не имел о моде и не интересовался ею, – уверяет Джордж, – просто мы отлично поладили с самого начала. Он был мальчиком из Ист-Энда, я – еврей с севера Лондона. Мы могли разговаривать часами. Ухаживания продолжались четыре недели, около пяти недель после знакомства, но однажды в субботу мы куда-то пошли, и я больше уже не вернулся домой».[722] Джордж собирался создавать видеоинсталляции; в одной из своих работ он заснял мужчин у писсуаров, которые мочатся и мастурбируют. «Джордж – просто прелесть, – говорит его друг Доналд Эркарт, который был знаком с ним еще до того, как тот начал встречаться с Ли. – Очень любопытный, всегда интересовался культурой. Отличное чувство юмора; он обожал посмеяться и повредничать».[723] Доналд заметил, как изменился личный стиль Ли после того, как его новый, более молодой бойфренд начал одевать его по своему вкусу. Теперь он делал акцент на стиле casual и превратился, если можно представить себе такое, в «шикарного гопника». «Джордж обожал кроссовки – у него их было несколько дюжин, обычно очень редкие дизайнерские серии в ярком стиле, часто с толстыми, составными подошвами, которые прибавляли ему роста», – вспоминает Доналд. Они с Ли очень выделялись в Ислингтоне. «Микрорайон Ислингтона, застроенный муниципальными домами, тогда выглядел как и в наши дни, а его обитатели одевались так: светло-серые толстовки с капюшонами, тренировочные штаны и рубашки поло Gap в горизонтальную полоску, – вспоминает Доналд. – Джордж и Ли носили пиджаки из парчи с вкраплением золотых нитей и вещи с крупными логотипами ярких, «кислотных» цветов. Стиль «ибица-шик».[724]

Впервые Джордж понял, насколько известен его бойфренд, на приеме, устроенном Vogue. Когда они с Ли в драных джинсах и кроссовках шли по Странду, замелькали вспышки объективов многочисленных фотографов; они кричали: «Александр! Александр!» «Там была шикарная выпивка, красивые люди, – вспоминает он. – Помню, он подвел меня к Наоми Кэмпбелл, Изабелле Блоу и Кейт Мосс; он хотел познакомить меня с ними. Тогда-то до меня и дошло, насколько он известен. До тех пор я знал только Ли, но там он превратился в Александра Маккуина».[725]

На поверхности все выглядело так, словно Маккуин погрузился в мир безудержного гедонизма. По словам Джорджа, вечеринки устраивались без перерыва. Он вспоминает приемы с шампанским, бесконечные вереницы ледяных скульптур. Гостей на таких приемах обносили кокаином на серебряных подносах; иногда алкогольно-наркотические марафоны продолжались по три дня. Вместе с тем Маккуин продолжал работать в бешеном темпе. Весной 2000 года Ли объявил, что хочет запустить линию джинсов марки McQueens и линию солнечных очков. «Я хочу одного: вернуть моде задор, – говорил он. – Ведь сейчас она совсем выдохлась».[726] Кроме того, он готовил гигантскую скульптуру «Ангел» для выставки La Beauté en Avignon. В сотрудничестве с Ником Найтом Маккуин создал ангельское лицо из нескольких десятков тысяч разного цвета личинок. Скульптуру, выставленную в средневековой церкви в старинном Авиньоне, нужно было осматривать сверху под саундтрек в исполнении Бьорк. «Может, я и не очень много о себе воображаю, но думаю: то, что мы сделали для Авиньона, уравнивает нас с Трейси Эмин, – говорил в то время Маккуин. – Превратить личинки, самое безобразное, что только есть на земле, в Мадонну лучше, чем перечислять имена парней, с которыми я трахался всю жизнь».[727]

Маккуин и от своих подчиненных требовал полной отдачи; если они не отвечали его строгим стандартам, он оскорблял и унижал их. Проработав у Ли пять лет, Себастьян Понс понял, что пора сменить обстановку. Работа с Маккуином была в высшей степени стимулирующим, но вместе с тем и изнурительным опытом. По словам Понса, Ли часто пользовался его добросердечием, просил, например, выгуливать его собак и кормить рыбок, пока его нет в Лондоне. Кроме того, Понсу казалось, что Маккуин недоплачивает ему за сверхурочные. У него не было корпоративной кредитной карты, и поездки в Париж и Италию приходилось оплачивать из собственного кармана, а затем требовать возврата денег. «Я говорил: «Ли, у меня концы с концами не сходятся», – вспоминает Себастьян. Если они куда-то ходили, Ли всегда требовал ловить такси. Однажды, выходя из машины, Маккуин обругал Себастьяна за то, что платить за проезд пришлось ему. Себастьян ответил: будь на то его воля, он бы, во-первых, не взял такси, а поехал на автобусе или в метро. «Он уже забыл, что сколько стоит, – вспоминает Себастьян. – В отличие от него у меня не было неограниченного кредита». Их отношения достигли критической точки, когда Маккуин предложил отправиться за покупками, и они на такси поехали в магазин Comme Les Garçons. Всего за несколько минут Ли потратил 9 тысяч фунтов. В числе прочего он купил кашемировое одеяло за 3 тысячи фунтов. «Позже я зашел к нему домой, чтобы выгулять собак, и увидел, что он отдал одеяло собакам, чтобы они на нем спали, а они его погрызли. Тогда я подумал: это уж слишком».[728]

Когда друг Ли Мигель Адровер предложил Себастьяну переехать к нему в Нью-Йорк, обещав больше платить, Себастьян согласился. В результате пострадали две дружбы. «Ли думал, что я его предал, что было неправдой», – говорит Мигель. Адровер и Маккуин больше не разговаривали.[729] Себастьяну же Ли сказал: если он уйдет из компании, назад его уже не примут. Когда Понс все же ушел, его место заняла Сара Бертон.