Снова тишина.

– Тогда что?

– Просто… кое-что по учебе. Расскажу, когда мы не будем в смертельной опасности.

Ливай хотел взять Кэт за руку, и она протянула ему ладонь, которую он тотчас же стиснул.

– Ты не в смертельной опасности. – Он вернул руку на рычаг. – Опасность лишь в том, чтобы несколько часов пробыть в затруднительном положении. Расскажи. Сейчас я не могу болтать, но слушать способен. Я хочу послушать.

Кэт отвернулась от окна и посмотрела на Ливая. Здорово было наблюдать за ним, когда он не смотрел в ответ. Ей нравился его профиль. Очень… ровный. От широкого лба до длинноватого носа шла прямая линия – кончик слегка выступал, но не сильно, – и еще одна прямая линия от носа до подбородка. Когда Ливай улыбался или изображал удивление, подбородок чуть смягчался, но не терял формы. Когда-нибудь Кэт обязательно поцелует его там, у самого края, где кожа казалась очень чувствительной.

– Так что случилось? – спросил Ливай.

– После пары я пошла… Ладно, ты же знаешь, что в прошлом семестре у меня был курс литературного мастерства?

– Да.

– И я не сдала свой итоговый проект. Я должна была написать короткий рассказ, но не сделала этого.

– Что? – От удивления Ливай повел подбородком. – Почему?

– Я… На то много причин.

Объяснить все оказалось намного сложнее. Кэт не собиралась рассказывать, какой несчастной была в прошлом семестре, как не желала возвращаться в колледж и встречаться с Ливаем. Пусть он не думает, что может так влиять на нее.

– Мне не хотелось писать тот рассказ, – сказала Кэт. – Конечно, дело не только в этом, но… в основном мне просто не хотелось. У меня творческий кризис. Да и история с папой… После его срыва я не сразу вернулась в колледж, пропустила сессию.

– Я не знал.

– Что ж, это так. И я решила не сдавать итоговый проект. Вот только моя преподавательница по литературному мастерству не выставила оценку. Она хочет дать мне второй шанс. Сказала, что я могу написать рассказ в этом семестре. И я ответила, что напишу.

– Это же здорово, – оценил ситуацию Ливай.

– Ага…

– Не здорово?

– Нет, здорово, конечно. Просто… хотелось оставить все позади. Бросить всю эту затею с сочинительством.

– Ты же постоянно пишешь.

– Я пишу фанфики! – воскликнула Кэт.

– Не лучший момент сбивать меня с толку. Все-таки я пытаюсь рулить в снежную бурю.

Перед ними материализовалась машина, и Ливай сосредоточился.

Кэт подождала, пока не спадет напряжение, и сказала:

– Я не хочу придумывать своих персонажей, свой мир – внутри меня этого нет.

Ливай ничего не ответил. Они двигались слишком медленно… Вдруг что-то промелькнуло за водительским окном: грузовая фура влетела в разделитель. Кэт прерывисто ахнула, и Ливай вновь нащупал ее ладонь.

– Осталось пятнадцать миль, – сказал он.

– Ему нужна помощь?

– Там была полицейская машина.

– Я не видела.

– Мне жаль, что мы оказались в такой ситуации, – вздохнул Ливай.

– Прекрати, – проговорила Кэт. – Не из-за тебя пошел снег.

– Твой отец возненавидит меня.

Кэт поднесла его руку к губам и поцеловала. На лбу Ливая собрались морщинки, словно ему было больно.

Она слушала скрежет дворников и вглядывалась в лобовое стекло, ожидая чего угодно.

– Ты уверена? – через несколько миль спросил Ливай. – Насчет сочинительства? Уверена, что в тебе этого нет? У тебя неисчерпаемый запас, когда дело доходит до Саймона и База.

– Это другое. Они уже существуют. Я лишь передвигаю их туда-сюда.

– Может, ты вроде Фрэнка Синатры, – кивнул Ливай. – Он не писал своих песен, но был гениальным переводчиком.

– Ненавижу Фрэнка Синатру.

– Да ладно, все его любят.

– Он обращался с женщинами, как с вещами.

– Хорошо… – Ливай устроился в кресле поудобнее и размял шею. – Пусть не Фрэнк Синатра… Арета Франклин.

– Фу! Дива.

– Рой Экафф?

– Кто?

Ливай улыбнулся, и Кэт вновь поцеловала его пальцы. Он бросил на нее удивленный взгляд.

– Суть в том… – тихо сказал Ливай. Шепотом они разговаривали, видимо, из-за снежной бури. – Талант бывает разным. Может, твой талант в интерпретации. Может, ты стилист.

– Думаешь, это имеет значение?

– Тим Бертон не придумывал Бэтмена. Питер Джексон не писал «Властелина колец».

– Если внимательно посмотреть, ты такой зануда.

Улыбка Ливая расползлась до ушей. Машина заскользила по дороге, и Ливай отдернул руку, но улыбка на его губах осталась. За окном медленно проплыла водонапорная башня в форме кофейника. Они уже приблизились к окраине города: здесь машин было больше, на дороге и в кювете.

– Ты все равно должна написать этот рассказ, – сказал Ливай.

– Почему?

– Чтобы повысить оценку. Разве тебе не нужно поддерживать высокие оценки для стипендии?

Кэт лишь несколько дней назад рассказала ему о стипендии. «Я встречаюсь с гением, – ответил он, – и стипендиатом».

Конечно, она хотела получить высокие оценки для среднего академического балла.

– Ага…

– Так напиши рассказ. Он же не обязан быть выдающимся. Тебе ведь не нужно писать, как Эрнест Хемингуэй. Повезло еще, что дали второй шанс.

– Да, – вздохнула Кэт.

– Я не знаю, где ты живешь, – сменил тему Ливай. – Показывай дорогу.

– Только будь осторожен, – посоветовала Кэт, чмокнув его в гладкую щеку.

* * *

– Не стоит тебе бриться налысо. Ты будешь выглядеть идиотом.

– С такими волосами я выгляжу хуже идиота. Я выгляжу злодеем.

– Не существует такого понятия, как прическа злодея, – засмеялся Саймон.

Парни лежали на полу библиотеки между двух стеллажей. Баз на спине, Саймон – опираясь на локоть.

– Посмотри на меня, – сказал Баз, откидывая назад волосы длиной до подбородка. – У каждого знаменитого вампира есть такой вдовий мысок. Это как штамп. Словно в парикмахерской я попросил сделать мне прическу «Дракула».

Саймон так сильно хохотал, что чуть не повалился на База. Тот отпихнул его свободной рукой.

– Я серьезно, – сказал Баз, по-прежнему придерживая волосы и открывая лицо. – Это почти как указатель на лице: «Вампир – здесь».

Саймон отстранил руку База и нежно поцеловал острый уголок у линии волос.