Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кэт кивнула, чтобы поскорее уйти, с трудом переваривая все услышанное.
– Я хочу встретиться с тобой снова, – сказала преподавательница. – Через пару недель. Давай вернемся к этому разговору и обсудим, как продвигаются твои дела.
Кэт согласилась и заторопилась к выходу, надеясь, что ведет себя не грубо.
«Пара недель. Разумеется! Будто это способно залатать дыру в моей голове!»
Она протиснулась сквозь пеструю толпу студентов, выбравших своей специальностью английский язык, и вырвалась на заснеженную улицу.
* * *
Ливай не сдавался, крепко удерживая корзину с грязным бельем.
– Я сама в состоянии нести ее, – сказала Кэт.
Мыслями она витала в кабинете профессора Пайпер и была совершенно не в настроении для… для Ливая. Для его постоянных добродушных шуток. Он походил на золотистого ретривера. Или мячик в пинг-понге: легкий, беспрестанно прыгающий туда-сюда. Но Кэт не хотелось играть.
– Я уже взял, – отозвался Ливай. – Придержи дверь.
– Нет, ну в самом деле, – ворчала Кэт, – я могу понести сама.
Ливай лишь улыбался и посылал ей нежные взгляды.
– Милая, придержи дверь, я вынесу корзину.
Кэт сжала пальцами виски.
– Ты только что назвал меня милой?
– Само вылетело, – заулыбался он. – Но здорово получилось.
– Милая?
– А ты предпочитаешь «дорогая»? Это напоминает мне о маме… Как насчет детки? Нет. Лапочка? Котенок? Резиновая уточка? – Он замолчал. – Знаешь что? Остановлюсь-ка я на милой.
– Я даже не знаю, с чего начать, – сказала Кэт.
– Начни с двери.
– Ливай! Я сама могу нести свое грязное белье.
– Кэт! Я тебе этого не позволю.
– Почему ты должен мне позволять? Это же мое белье!
– По закону тебе принадлежит только девять десятых от имущества.
– Мне не нужно, чтобы ты носил за мной вещи. У меня есть две здоровые руки.
– Смысл не в этом, – сказал Ливай. – Я буду придурком, если позволю своей девушке тащить тяжелые вещи. А мне что делать: идти рядом, посвистывая?
«Своей девушке?» – повторила про себя Кэт, а вслух сказала:
– Уважать мои желания. И мою силу, мои… руки!
Ливай улыбнулся шире. Он не воспринимал ее всерьез.
– Я очень уважаю твои руки. Мне нравится, как они гармонируют со всем остальным.
– Из-за тебя я чувствую себя хрупкой и беспомощной. Отдай мне корзину, – потянулась к ней Кэт.
Ливай отступил на шаг:
– Кэтер, я знаю, что ты в силах нести ее. Но я не в силах позволить тебе. Я не могу идти рядом с тобой с пустыми руками. Ничего личного: я бы сделал это для любой обладательницы пары икс-хромосом.
– Еще хуже.
– Хуже? Но почему? Плохо, что я уважаю женщин?
– Это не уважение, а преуменьшение их сил. Уважай нашу силу.
– Я так и делаю. – Волосы Ливая упали ему на лицо, он подул на них и продолжил: – Будучи джентльменом, я проявляю уважение. С начала времен женщин угнетали и притесняли. Если я могу сделать их жизнь проще благодаря превосходящему по силе торсу, то я так и поступлю. При каждой возможности.
– Превосходящему!
– Да. Превосходящему. Хочешь помериться силой на руках?
– Мне не нужен превосходящий по силе торс, чтобы донести свою корзину с бельем, – сказала Кэт и зацепилась за ручки, стараясь отодвинуть Ливая в сторону.
– Ты специально игнорируешь самое важное, – заметил он.
– Нет, это делаешь ты.
– Ты покраснела, знаешь об этом?
– Что ж, – ответила она, – все потому, что я рассердилась.
– Не заставляй целовать тебя в порыве ярости.
– Отдай корзину.
– Накал страстей, разгоряченные лица… Так это и происходит.
Слова Ливая заставили Кэт рассмеяться. И это раздражало не меньше. Она использовала всю силу своего недостаточно крепкого торса, чтобы толкнуть Ливая корзиной в грудь.
Он легонько отстранил корзину, но не отпустил.
– Давай поспорим в следующий раз, когда я решу сделать для тебя доброе дело, хорошо?
Кэт посмотрела ему в глаза. Казалось, он читал ее, как открытую книгу, а может, каждая мысль субтитрами проходила у нее лице. Кэт выпустила из рук корзину и подняла сумку с ноутбуком, открывая дверь.
– Ну наконец-то, – сказал Ливай. – У меня уже трицепсы заболели.
* * *
Эта зима выдалась самой морозной и снежной из всех, которые Кэт помнила. Была середина марта – по календарю уже наступила весна, но погода стояла январская. Каждое утро Кэт, не задумываясь, обувала зимние сапоги.
Она слишком привыкла к холоду, привыкла ходить по заснеженной улице и не удосужилась посмотреть прогноз погоды – совсем не подумала о состоянии дорог и о том, что, возможно, Ливай зря повез ее сегодня домой.
Теперь она осознала все это.
Казалось, их машина единственная на трассе. Солнца видно не было, как и дороги. Примерно через каждые десять минут из мглы выплывали красные огни фар, и Ливай жал на тормоза.
Разговоры он прекратил где-то с час назад. Поджал губы и сощурился, вглядываясь в лобовое стекло, будто нуждался в очках.
– Мы должны вернуться, – прошептала Кэт.
– Ага… – сказал он, потирая рот тыльной стороной ладони, потом крепко обхватил рычаг переключения передач. – Но думаю, сейчас проще двигаться вперед. Позади еще хуже. Я надеялся, что мы успеем добраться до Омахи.
Слева проехала машина, послышался металлический лязг.
– Что это за шум? – спросила Кэт.
– Цепи противоскольжения.
Ливай не казался напуганным, скорее ужасно тихим.
– Прости, – извинилась Кэт. – Я не приняла в расчет погоду.
– Моя вина, – ответил он, на секунду улыбнувшись. – Не хотел тебя подвести. Но буду чувствовать себя хуже, если ты пострадаешь…
– Это точно не по-джентльменски.
Ливай снова улыбнулся. Кэт потянулась к рычагу переключения передач и накрыла его ладонь, потом убрала руку.
На несколько минут они вновь затихли – может, все длилось и не так долго. О времени сложно было судить среди всей этой серости и напряженной атмосферы.
– О чем думаешь? – спросил Ливай.
– Ни о чем.
– Так уж и ни о чем. С тех пор как я зашел за тобой, ты выглядишь задумчивой и странной. Все из-за моей встречи с твоим отцом?
– Нет, – ответила Кэт. – Я даже забыла об этом.