Джулиет поколебалась, не желая показаться назойливой, однако любопытство все-таки пересилило.

— Должно быть, отдельная палата в больнице дорого стоила.

— Ах, за все заплатил Дадли Ньюмен. — Заметив изумление собеседницы, Дамарис пояснила: — Я сразу обратилась к нему, как только Флоренс отправили в больницу. Сказала, что дом рухнул и, может быть, это в его интересах. Он ему никогда не был нужен, только земля. Предложила продать участок с руинами, пусть делает что хочет. Только мне нужна часть денег вперед, прямо сейчас. Кажется, именно так я сказала. Хочу, чтобы моя сестра лежала в отдельной палате со всеми удобствами, чтобы за ней хорошенько ухаживали. Если он без промедления оплатит расходы, пусть вычтет из суммы за землю. Так он и сделал. Заплатил прилично, правда? Ведь ты сразу так и сказала?

— Да, вы правы, и рухнувший дом для него очень кстати. Я по-прежнему убеждена, что он столкнулся бы с препятствиями, желая его снести.

Дамарис огляделась:

— Когда я сюда переехала, то задумалась, начал бы Ян разрабатывать план, если б мы не решили продать усадьбу? Может, просто пожил бы немножко, соскучился и уехал бы в Польшу.

— Нет, — ответила Джулиет. — Он все равно повсюду лазал, искал ваши завещания, постарался бы уговорить вас внести изменения. Нашел бы мышьяк в сторожке. Решил бы воспользоваться. Он был дурным человеком, Дамарис.

— Я всегда это знала. Так или иначе, — несколько непоследовательно продолжала Дамарис, — после крушения Форуэйза нам все равно пришлось бы переехать. Если б Ян был еще жив, дом мог на него обрушиться, и мы от него избавились бы. Вместо того он рухнул на Флоренс. Жаль, что унес с собой мою сестру, но я все-таки рада, что его больше нет, потому что на самом деле он давно погубил нас обеих. Сожрал.

— Знаете, — нерешительно сказала Джулиет, — что микрорайон, который собирается построить Ньюмен, получит название Форуэйз? По-моему, он хочет назвать центральное шоссе, которое через него пройдет, Оукли-Драйв, если вы и совет не будете возражать. Ну, если вы не против, совет согласится. Пэм постарается. Это будет данью памяти Флоренс.

— Артуру, — твердо провозгласила Дамарис. — Оно должно называться Артур-Оукли-Драйв в честь моего брата. У Флоренс есть могила, а у нашего брата нет достойного места упокоения. Попробуйте уговорить их дать шоссе такое название.

— Постараюсь помочь вам всеми силами. В любом случае оно будет носить имя Оукли, — сказала Мередит.

Дамарис бросила на нее неожиданно озорной взгляд:

— Навсегда останется на карте!

Можно было бы закончить на этой победной ноте. Джулиет старалась не слишком откровенно поглядывать на часы.

— Я к вам еще зайду. Мередит с Аланом тоже. И Джеймс, когда будет свободен.

Дамарис печально улыбнулась:

— Спасибо. Ты приедешь на пару месяцев, но будешь чересчур занята. Так и должно быть. Твоя жизнь только начинается. Я с удовольствием доживу свою здесь. Оказывается, тут очень неплохая публичная библиотека.

Она встала, провожая гостью. По пути к двери прошли мимо викторианского секретера.

— Это стол деда Уильяма, — кратко бросила Дамарис, проведя пальцем по почти уже нечитаемым инициалам. — По правде сказать, надо было его там оставить. Мы так и не сумели прогнать тень Уильяма. Вот я в новом жилище, в новом городе, в новом районе и, смотри, все терзаюсь воспоминаниями об ужасном злодее. Видно, просто люблю себя казнить.

— Забавно, — пробормотала Джулиет, — мы так и не узнаем, было ли на самом деле завещание, или тот заверенный перевод, что показывал Ян, обыкновенная липа.

Дамарис промолчала. Ей, честной женщине, негоже обманывать, особенно Джулиет. Но что поделаешь? В то воскресенье, получив сообщение о смерти Яна, она обыскала башенную комнату. Была уверена, что если завещание существует, то Ян держал его при себе. И нашла. Оно было засунуто под отставший линолеум в углу. Написано по-немецки. Она в юности учила немецкий, поэтому с трудом с помощью словаря сумела прочесть. Все так, как говорил Ян. Признали бы его действительным — другой вопрос. Возможно, нет, но, чтобы обезопаситься, она его сожгла.

— Осторожнее за рулем, дорогая, — посоветовала она Джулиет.

— Я говорила об этом с Джеймсом, — сказала Мередит, старательно обвязывая бечевкой коробку с записями Джеффа Пейнтера по поводу гибели Коры Оукли. — Он хочет посмотреть, прежде чем я верну бумаги хозяину.

— Оно того стоит? — спросил Алан из-за последнего номера журнала по садоводству.

— Жутко интересно, но мне трудно составить определенное мнение. Нутром чую, что Уильям виновен, хотя бы потому, что, если бы не был, ему вполне хватило бы духу пренебречь общественным неодобрением. Он не стал бы удирать просто так. Полагаю, Джефф прав — Уильяму посчастливилось. Если бы еще один свидетель подтвердил показания экономки, все было бы иначе. Сначала Марта Баттон говорила уверенно, но, как только за нее взялся защитник, сникла, растерялась. Она не отказывалась от своих заявлений, но адвокат успешно сеял сомнения в их надежности. Если бы компания «Лондон кемикалс» заявила о пропаже мышьяка… Но его, видно, было так мало, что никто не заметил. Несомненно, Уильям был мерзавцем. Свидетельства девушки Дейзи Джосс надо оценивать с большим сомнением.

Алан положил журнал.

— Даже если Уильям был мерзавцем, игроком, бабником, дурным мужем, из этого не следует, что он убийца. И тот факт, что Кора верила в его связь с нянькой, не означает, что связь существовала в действительности, что бы она ни говорила экономке. Не забудь, есть свидетельства, что Кора пристрастилась к наркотикам, которые порождают дикие фантазии.

— Нет реальных свидетельств. Аптекарь старательно подчеркивал, что не говорит ни о каком пристрастии, просто предполагает на том основании, что она постоянно принимала опий. И разве не каждый надутый мужчина заявляет женщине, готовой устроить скандал: «Все это твои фантазии, дорогая»? Вполне могу представить, как Гадкий Уильям умненько через своего адвоката дает понять, что его жена наркоманка. Кто опровергнет? Несчастная Кора мертва. О мертвых можно сказать что угодно.

— Поэтому свидетельства тщательно проверяются. Тут действует золотое правило: не должно остаться никаких оснований для сомнений. Поэтому часто бывает дьявольски трудно обвинить подозреваемого. Миссис Баттон должна была выступить с заявлением гораздо раньше. Если б дала показания на предварительном следствии, возможно, следователь не вынес бы вердикт о несчастном случае. Как только он был вынесен, встал вопрос, как его опровергнуть. Присяжных надо убедить полностью, чтобы они согласились отменить предыдущее заключение.

— По-твоему, он это сделал? — требовательно спросила Мередит. — Плевать на доказательства, ты как думаешь?

— Фокусничал ли Уильям с мышьяком и самодельным испарителем? Да, возможно. Но я не стал бы полагаться на показания экономки. Тогда мы вернемся к тому, что думает полицейский по сравнению с тем, что может доказать. Если действительно хочешь знать, что меня беспокоит при полном отсутствии доказательств…