Хелен недовольно фыркнула, взглянув на тарелку американца.

– Мистер Лофтус, вам нельзя бекон. Элизабет, ну правда, разве можно так попустительствовать пациенту?

– Боюсь, мисс Патерсон, Элизабет оставила работу. – Фергус встал. – Она согласилась выйти за меня замуж.

Гордон словно раскололся на две половины. Один – продолжал стоять у входа в столовую, другой – хлопал Фергуса по спине и поздравлял его с такой чудесной новостью.

Синяк на челюсти до сих пор болел, и он сомневался, что Фергус обрадуется его поздравлениям.

Фергус встал, что-то тихо сказал сидевшей рядом Элизабет и обогнул стол. Гордон напрягся. Он готов драться, если этого хочет от него старый друг, но только не сейчас. Сейчас есть дело поважнее, которое не терпит отлагательств.

– Ты видел Шону?

Фергус остолбенел и нахмурился:

– Когда?

– Сегодня утром или прошлой ночью.

Гордон покосился на Хелен.

– Ее нигде нет, – проговорила та. – И постель не разобрана.

Фергус помолчал, потом повернулся к столу:

– Кто прошлой ночью видел Шону?

Мириам аккуратно ела тост.

– Я не видела, но надеюсь, с ней ничего не случилось. Все-таки платье, которое я ей одолжила, очень дорогое. – Она лучезарно, без тени сожаления улыбнулась: – Она ведь поняла, что я даю его взаймы, не навсегда?

Фергус шагнул к мистеру Лофтусу, который так и не поднял глаз от своей тарелки. Хельмута за столом не было, равно как и Старого Неда, но этого следовало ожидать, учитывая его привычку к ночному образу жизни.

– Сэр, вы не видели мою сестру?

Американец только головой покачал.

Фергус оглянулся на Гордона. Тот почти что слышал вопрос, который Фергус не решился озвучить в присутствии дам. «Ты разве не забрал ее к себе?» Даже если бы она этого захотела, он бы не увел ее с собой – нечего тешить злые языки.

Гордон отрицательно покачал головой.

– Тогда нужно тщательно обыскать Гэрлох, – заключила Хелен. – Фергус, я смотрела только в гостиных.

– Я осмотрю второй этаж, – объявила Элизабет, поднимаясь со стула.

Фергус кивнул и подошел к ней. Очевидно, он собирался к ней присоединиться.

Мириам не потрудилась предложить свою помощь, а просить ее никто не стал. Слишком много терпения нужно, чтобы иметь дело с таким нерасторопным человеком.

– Осмотреть еще раз гостиные не помешает, – сказала Хелен. – Я могла ее не заметить.

Гордон в этом сильно сомневался, но все равно послал ей ободряющую улыбку:

– Тогда прошу вас, сделайте это. Может, кухарка и Дженни проверят третий этаж? А я пока посмотрю в хозяйственных постройках.

– Куда она могла деться?

Гордон потрепал ее по руке – жест, призванный заменить слова, которых у него не находилось.

Возможно, Шона отправилась в Инвернесс продавать брошь – эта мысль пришла ему в голову, когда они с Хелен шли в Гэрлох. Он бы не удивился – иногда гордость Шоны просто не знает границ.

Однако, добравшись до конюшен, он понял, что она не могла поехать в Инвернесс, потому что своей кареты у нее нет, а экипаж американцев стоял на месте.

Нед, необычайно довольный и улыбчивый, чистил стойла. Гордон задержал на нем взгляд: Нед был не то чтобы трезв, но и не слишком пьян.

– Нед, ты Шону не видел?

Старик мгновенно развернулся, вскинув вилы, как алебарду.

– Ну нельзя так людей пугать! – возмутился он. – Я уж было решил, что вы призрак.

– Призрак?

– Да, один из гэрлохских. По коридорам бродят души волынщика и его возлюбленной, все не могут найти друг друга.

Он только кивнул в надежде, что не придется выслушивать пьяный монолог Неда. Надо что-то сделать с его пристрастием к бутылке, пока старик еще не допился до чертиков.

– А Хельмут где?

– Немец, что ли?

Нед подошел к дверям и указал на запад:

– Там, лошадку одну объезжает. Ему Гэрлох не по душе, да и дождь он не любит.

– А остальные лошади – все здесь? Ни одна не пропала?

Нед покачал головой.

– Как думаешь, американцы будут против, если я возьму одну из их лошадей?

– Да уж любому коню всяко лучше побегать, чем в стойле жиреть, – заявил Нед и снова замурлыкал свою песенку.

Гордон оседлал лошадь и поскакал в том направлении, что указал ему Нед, отчаянно надеясь, что Хельмут знает, куда исчезла Шона.

Внезапно стена из прямой стала закругленной. Шона, удивленная, отдернула руку. Отец рассказывал, что в лабиринте переходов есть тайники, где предыдущие поколения Имри прятали оружие, а после сорок пятого – килты, волынки и серебро, которое власти могли конфисковать за участие в восстании. Она никогда прежде не находила таких «сокровищниц», однако опыт последних часов показывал, что она знает потайные ходы и вполовину не так хорошо, как всегда считала.

Еще один удар по гордости.

А что вообще хорошего в гордости, когда, кроме нее, ничего нет? Зачем притворяться? Гордость не греет сердце, не дает опоры, не делает жизнь легче. Так пусть же мир увидит ее такой, какая она есть.

Шона обо что-то споткнулась – раздался лязг металла, неожиданный, неприятный звук, взрезавший тишину. Шона наклонилась, нащупала цепь и стала искать ее конец.

Нашла.

Она рухнула на колени и подавила крик ужаса, зная, что ее все равно никто не услышит. Никто, кроме бедолаг, нашедших последний приют в этой пещере.

К обеду они обыскали Гэрлох полностью, от подвала до башен. Шону так и не нашли.

– Могла она уплыть на лодке по озеру? – спросила Элизабет у Хелен.

Фергус и женщины стояли в пиршественном зале. Американцы в поисках не участвовали – по-видимому, судьба Шоны их совсем не интересовала. Вначале Мириам восприняла ее исчезновение как игру, но, очевидно, очень скоро заскучала и ушла к себе заниматься чем-то другим.

– Это озеро чертовски глубокое, – нахмурился Фергус. – И очень холодное. Если с ней что-то случится…

Никто не решился закончить его мысль.

– Нет, – возразил Гордон, входя в зал. – Она бы этого не сделала. Кроме того, все лодки на месте.

– Тогда нужно прочесать лощину. Она могла упасть и повредить ногу.

Гордон кивнул:

– Кучер и конюхи под руководством Хельмута уже этим занимаются.

– Хельмута?

– Он, по всей видимости, не в восторге от Гэрлоха. – Гордон бросил взгляд на Фергуса. – Как он сказал, духи здесь слишком обнаглели, у него на родине они ведут себя по-другому. Уже две недели он просыпается от их шорохов, вздохов и перестуков, но сегодняшнее утро стало последней каплей. Его разбудила бан тирэм.