– Легко сказать… Ладно, поговорим о серьезных вещах. Царь объявил об одиннадцатой кампании в сиро-палестинском регионе. Касается это исключительно военных. Территория, подлежащая надзору, огромна, и я получил приказ назначить новых управленцев. Работа деликатная, требующая такта и твердости. А ты хорошо знаешь ситуацию на месте.

Пахек напрягся.

Уж не ловушка ли это?

– Сегодня я – египтянин и ненавижу этот дикий край, моих бывших сородичей, этих трусов и мздоимцев, которые только и знают, что злоумышлять!

– Именно! И если бы тебе стало известно о некоем заговоре, что бы ты сделал?

– Сообщил бы стражникам и военным, дабы они немедленно всех арестовали. А если бы я был судьей, то приговорил бы виновных к пожизненной каторге.

Именно то, что Минмес и рассчитывал услышать! Пахек не переставал его приятно удивлять.

– Только эффективное управление нашими новыми владениями может укрепить мир, а ты прошел отличную школу. Назначаю тебя главой администрации, твоя задача – помочь тем, кто уже работает на местах. Подчеркиваю, это будет непросто и зачастую потребует жестоких мер. Ты согласен?

– Придется ли мне навсегда покинуть Египет?

– Нет, об этом не тревожься. Ты будешь часто приезжать, и мы вместе будем подводить итог твоей деятельности, прежде чем представить его царю.

– Если бы нужно было уехать навсегда, я бы отказался. Но если все так, как вы говорите, постараюсь вас не подвести. Только знайте, я буду неумолим.

«Надо же! Какой все-таки замечательный парень!» – подумал Минмес.

* * *

В сопровождении немногих телохранителей я отправляюсь в Нехен[99], один из старейших городов страны, место коронации первых царей Египта и обретения ими созидательного ви´дения, ниспосланного божественными силами.

Храм Гора может обрушиться не сегодня завтра. Гора, этого сокола с крыльями столь же обширными, что и сама вселенная, который садится на затылок фараону и направляет его мысль! Гора, сына Исиды, который возродил Осириса, убитого собственным братом Сетом! Гора, чьим временным воплощением является каждый властитель!

Мой главный распорядитель строительных работ Минмес отреставрирует это святилище, вернет ему силу и мощь. Не обладая могуществом и взглядом Гора, править невозможно.

Наша страна не похожа ни на одну другую. Ее зачинатели осознали, что человек – один из многих компонентов жизни, хищник, которого нужно обуздать, если не хочешь, чтобы миром правили жестокость и несправедливость.

Этого принципа я и буду придерживаться до последнего вздоха.

Душа у Лузи была не на месте. А вдруг кто-то усомнится, что Тройной Подбородок умер своей смертью? Если есть свидетель или даже несколько и они заявят, что видели его в ту несчастливую ночь?

А потом начальника похоронили в семейном склепе, не заподозрив злого умысла. Тройной Подбородок занимал высокий пост, и его смерть повлекла за собой сбои в работе всей конторы. Возник вопрос: кто придет ему на смену?

Лузи одолели мечтания. А вдруг и он в перечне возможных кандидатов? Это было бы невероятно быстрое повышение, но разве не превозносят все и каждый его заслуги?

Когда же высокий начальник вызвал его в центральную контору, здесь же, в Мемфисе, сириец разволновался не на шутку.

Манеры этого сорокалетнего чиновника с угловатым лицом, из числа особ, приближенных к первому министру, любезностью не отличались.

Он довольно долго перечитывал личное дело стоящего перед ним навытяжку Лузи.

– Твой начальник умер, и вследствие этого мы проводим реорганизацию. Недавно была основана новая сокровищница в Фивах, и ты получишь пост в тамошней администрации.

– В Фивах?

– Назначение тебе не по вкусу?

– Что вы, наоборот!

– Уезжаешь завтра! Получишь от государства жилище и слугу.

* * *

На протяжении девяти дней, в разгар зимы, я руководил празднованием мистерий Осириса в моем храме в Карнаке. Благодаря магии ритуалов и осуществлению великого делания[100], бог воскрес на наших глазах в облике золотой статуэтки. Со времен, когда пирамиды пребывали в апогее своей славы, этот ритуал связывает нас с первичной жизнью, за пределами существования и смерти. Каждый фараон – это Гор, сын Осириса, победителя смерти; и, умирая и возвращаясь к звездам, он, в свою очередь, становится Осирисом, порождающим своего преемника, нового Гора. И когда этот процесс прервется, мир превратится в хаос, где будут главенствовать убийцы, воры и право силы.

В завершение мистерий ладья Осириса при свете множества факелов проплывает по первичному океану, через вселенную божеств, пребывая в постоянном процессе воссоздания.

В считаные месяцы строители храма Амона под руководством Минмеса и Менха Младшего сотворили чудо, которого я желал, – огромное священное озеро, самое большое в стране[101].

На закате солнца десятки ласточек резвятся над водой… Ласточка – одно из воплощений царственной души. Это место отмечено глубочайшим умиротворением, дающим ни с чем не сравнимую энергию.

Менх Младший преподносит мне ладью Осириса, выполненную из кедрового дерева, а на ней – трон Исиды, великой чародейки, владеющей заклинанием бессмертия.

Жрецы нисходят по каменной лестнице и опускают ладью на воду…

Я испытываю радость куда более яркую, нежели в день наиславнейшей своей победы. В этот миг земля уподобляется небесам, вода в священном озере – источнику всякой жизни, и мое служение обретает максимальный смысл.

* * *

Неужели мечты сбываются? Пахек не сумел организовать сирийское подполье в Фивах, и вдруг сам Минмес, близкий друг царя, предлагает ему возможность, сравнимую разве что с чудом! Ему, сирийцу, сыну мятежного принца – и вдруг вернуться на родину в должности египетского управленца, выпускника высшей школы, где учится вся элита страны!

Тутмос всерьез заблуждается, полагая, что освобожденные военнопленные и дети чужеземных вельмож вливаются в египетское общество, принимают его правила. Ему и в голову не приходит, что горсточка самых упорных не сдастся и переиграет все его планы…

Пахек применил привычную и успешную стратегию – изобразил перед начальником экспедиции Джехути старательного и покорного помощника. Вел себя, как и полагается вышколенному писарю: выслушивал все требования закаленного вояки и в точности их исполнял. Так он не только вызвал к себе симпатию, но и услышал много полезного, что позволило ему увидеть ситуацию яснее и шире.