Сеттон имела в виду как нелепый замысел Теда сделать из себя великого героя, устроив пожар, так и некомпетентность властей Монако в их попытках спасти Эдмона. Жорж Бло, другой адвокат Махера, даже процитировал Шекспира, охарактеризовав Теда как "полного шума и ярости".

Как и на похороны Эдмонда, на суд над Тедом съехались члены клана Сафра со всего мира. Если Лили надеялась, что семья предстанет перед телекамерами всего мира единым фронтом и будет сидеть вместе в зале суда, то ее ждало жестокое разочарование. Когда в конце ноября 2002 года начался судебный процесс, Лили через своих адвокатов пригласила Иосифа и Моисея Сафра сесть в свой ряд. Они отказались.

"Однажды Джозеф Сафра дошел до того, что сел в ряд перед адвокатами защиты", - отметил Доминик Данн, освещавший процесс для Vanity Fair. "Его прекрасная жена Вики всегда сидела в задней части зала суда, великолепно одетая и вызывающая восхищение. Они с Лили ни разу не взглянули друг на друга". В другой день Джозеф сидел в одном ряду с Лили, но ни разу не признал ее.

На пятый день судебного разбирательства процесс превратился в импровизированные поминки по Эдмону, когда в качестве свидетеля обвинения выступил пожилой белобородый главный раввин Франции Джозеф Ситрук. Сотрудники Лили зафрахтовали частный самолет, чтобы перевезти раввина из Парижа в Ниццу, где один из ее водителей встретил его в аэропорту, чтобы за двадцать минут довезти до Монте-Карло.

После показаний раввина о благотворительной деятельности Эдмонда для еврейской общины судья спросил Теда, есть ли у него вопросы к раввину. Тед попросил его "прочитать молитву на еврейском языке за Эдмонда Сафру". Странная просьба была должным образом переведена на французский, и раввин поспешил ее исполнить. Пожилой раввин передал свою широкополую черную шляпу служителю, который надел ему на голову черную ермолку. Он молился на иврите на свидетельской трибуне перед шестифутовым распятием, прикрепленным к стене, а еврейские мужчины в зале суда пытались прикрыть головы руками вместо ермолок.

Впервые Лили потеряла самообладание на публике. Она открыто плакала во время молитвы, а затем вышла вслед за Ситруком из зала суда, чтобы поблагодарить его за выступление. Внизу, в холле здания суда, Джозеф и Мойзе ждали, чтобы поприветствовать раввина, и Джозеф предложил свой частный самолет для обратного путешествия в Париж.

Хотя завершение судебного процесса над Тедом, несомненно, принесло Лили некоторое облегчение, оно, видимо, было недолгим. Вскоре после окончания процесса судебные приставы, действующие по поручению манхэттенского адвоката Помпейо Роа Реалуйо, представлявшего интересы взрослых детей Вивиан Торренте, вручили Лили документы, когда она готовилась покинуть пятизвездочный отель "Париж" в Монако, чтобы сесть на свой частный самолет в Ницце. Лили и ее свита, состоящая из адвокатов, секретарей и охранников, занимали большую часть четвертого этажа отеля. Несмотря на то что в декабре 1999 года она так легко отказалась от охраны своего мужа, она позаботилась о том, чтобы нанять несколько охранников для патрулирования коридоров четвертого этажа отеля, пока она там находилась. По этой причине вручить ей юридические документы было бы практически невозможно. Именно поэтому судебный исполнитель решил позвонить Лили с домашнего телефона в холле отеля.

Адвокат Лили Марк Боннант, обладатель длинных, зачесанных назад серебристых волос и курящий сигареты в длинном держателе, появился в холле, чтобы принять обслуживание от имени Лили.

Но Боннант не воспринял это спокойно. После блестящих заключительных аргументов в зале суда - "судебное представление, достойное Лоуренса Оливье" - Боннант начал кричать и орать на судебного исполнителя. Иск, требующий возмещения ущерба в размере 100 миллионов долларов, был подан против Лили, наследства Сафры и различных страховых компаний, связанных с Сафрой.

Дети Торренте - двадцатитрехлетняя Женевьева и тридцатилетний Джейсон - заявили, что стали "жертвами гражданского заговора и мошенничества, совершенного ответчиками с целью сокрытия от них важнейшей информации, касающейся обстоятельств смерти их матери". Самым главным их утверждением было то, что вскрытие показало, что между Эдмондом и Вивиан произошла борьба в запертой ванной комнате. Дети Торренте утверждали, что Эдмонд "заточил" Вивиан в ванной, и что "похожий на боевой" след, обнаруженный на шее Вивиан, синяки на ее коленях и ДНК Эдмонда, найденная под ее ногтями, являются подтверждением того, "что усилия мистера Сафра по ее удержанию были прямой и косвенной причиной смерти".

Хотя отчет о вскрытии был составлен 5 декабря 1999 года - через два дня после пожара в пентхаусе, - результаты не были обнародованы до суда над Тедом, состоявшегося три года спустя. В год после смерти матери дети Торренте утверждали, что их "обманом заставили подписать так называемое мировое соглашение с названными ответчиками, в котором от них намеренно скрыли важнейшую информацию, включая отчет о вскрытии".

Как и в случае с исками семей Хайди Махер и Сафра, дело Торренте было тихо урегулировано во внесудебном порядке. И хотя Эдмонд мог вступить в схватку со своей медсестрой, чтобы не дать ей выйти из ванной, вскрытие показало, что оба умерли от вдыхания дыма.

"Причина их смерти в том, что они слишком долго ждали", - сказал Майкл Баден, свидетель-эксперт защиты на суде. "На ее шее были определенные следы, но доказательств недостаточно, чтобы сделать вывод, что она умерла по вине Эдмонда".

Но если по окончании судебного процесса Лили думала, что наконец-то сможет вздохнуть с облегчением, она глубоко ошибалась. После окончания судебного разбирательства возникло дело о компании Альфредо, Ponto Frio, которую Лили теперь должна была контролировать без экспертного руководства Эдмонда. Не секрет, что она ненавидела Саймона Алуана, исполнительного директора Ponto Frio и протеже Эдмона. Теперь, когда она снова фактически возглавила компанию, став ее главным акционером, наряду с сыном Альфредо, Карлосом, Алуан знал, что его дни сочтены. Она будет мстить. Без Эдмонда, который мог бы стать буфером между Алуаном и Лили, отношения не сложились, поэтому для него не стало сюрпризом, когда на заседании совета директоров Лили сообщила ему о своем решении уволить его. Лили быстро заменила вспыльчивого ливанского бизнесмена, которого она презирала столько лет, человеком, которого она могла полностью контролировать, - своим зятем, Мишелем Элиа, у которого было мало опыта управления компанией такого размера и сложности, как Ponto Frio.

И вот, когда для Лили снова начался шквал фуршетов, обедов и светских мероприятий, Тед Махер ошеломил мир дерзким побегом из своей камеры в старой крепости, служащей тюрьмой Монако, с видом на лазурные воды Средиземного моря.

Холодной январской ночью 2003 года, менее чем через месяц после суда, Тед и его итальянский сокамерник Луиджи Чиарделли перепилили металлическую