Лея верила брату. Она чувствовала, что он говорит правду. Но эта правда не приносила ей такого утешения, как Люку. Как Вейдер мог так безжалостно пытать ее, если в глубине души он был хорошим человеком? В его власти было выбрать правильную сторону, но вместо этого он заставлял Лею страдать.

Сенат, конечно, не захочет слушать, что Дарт Вейдер исправился перед смертью. Стоит только заикнуться об этом — и Лею обвинят в том, что она пытается оправдать злодея и убийцу; может быть, ее даже вышвырнут вон. Поэтому Лея собиралась открыть только ту правду, которая способна помочь ей и ее родным.

— Для многих из вас давно не тайна, что моя настоящая мать тоже оставила заметный след в истории. В записи, которую мы услышали вчера, говорилось и о ней. Падме Амидала Набери была королевой планеты Набу, а впоследствии представляла ее в сенате. Она, одна из немногих, противостояла Палпатину, когда он шел к власти, она была среди той горстки дальновидных политиков, кто пытался предостеречь народы Галактики. — Лея вспомнила голограммы хрупкой девушки в пышных нарядах королевского дома Набу. У этой девушки были такие же глаза, что и у нее. Лея продолжала речь: — В моих жилах течет не только кровь отца, но и кровь матери. Исполняя свой долг сенатора, я всегда старалась быть достойной королевы Амидалы, известной своей отвагой на политическом поприще. Что же до моего отца… Я не знаю более наглядного примера того, какие опасности несет абсолютная власть. Вот почему я всегда была убежденным популистом, вот почему я всегда выступала против сосредоточения власти в чьих-либо руках, и вот почему я согласилась участвовать в выборах Первого сенатора — чтобы огромная власть снова не оказалась в неправедных руках.

Зал услышал ее. По-настоящему. Лея понимала, что былого признания уже не вернуть, но надеялась, что сенаторы хотя бы оценят ее откровенность. И что Бен, когда он это услышит, тоже поймет.

На душе у нее немного полегчало. По крайней мере, самое страшное уже позади.

Потом дроид-модератор объявил:

— Слово предоставляется леди Карисе Синдиан.

Камеры и прожектора обратились к леди Карисе, как всегда в пышном и сверкающем наряде, на сей раз выдержанном в синих тонах. Она воздела руку к потолку, словно взывая к космосу и всей Галактике:

— От имени всех сенаторов я хочу поблагодарить принцессу Лею за то, что она решилась открыть нам правду, пусть и так поздно. Однако в своей речи принцесса Лея упомянула факт, который вызывает новые, более серьезные опасения. Ее брат Люк Скайуокер уже много лет избегает публичности. Возможно, приемный отец передал ее высочеству свои добродетели, однако можно ли то же самое сказать о ее брате? Если он решит использовать Силу, которой, по слухам, владеет, во зло, как мы защитимся от него?

Лея ожидала, что на нее посыплются насмешки. Оскорбления. Даже гнилые фрукты. Она была готова противостоять любому нападению.

Но она не могла молча стоять и слушать, как порочат Люка.

— Как вы смеете сомневаться в нем! — Слова прозвучали хрипло и резко, но Лея сдерживалась как могла. — После всего, что Люк сделал для Альянса Повстанцев и Новой Республики! Возможно, леди Кариса забыла, что это Люк уничтожил первую «Звезду Смерти», а впоследствии избавил мир от Палпатина…

— Мы знаем это только со слов Скайуокера, — возразила леди Кариса, улыбнувшись, будто на вечеринке с коктейлями. — А если его словам можно верить не более, чем вашим, то простите, ваше высочество, но, учитывая ваше молчание в последние несколько десятилетий, нам приходится быть осторожными.

По залу пошел ропот, с каждой секундой он набирал силу. У Леи перехватило дыхание: «Нет, нет, только не это! Нельзя, чтобы еще и Люк пострадал…»

— Слово предоставляется сенатору Тай-Лину Гарру, — объявил дроид-модератор.

Когда на экранах появился спокойный и собранный Тай-Лин, зал притих. Иногда Лее казалось, что Тай-Лин одним своим появлением мог бы угомонить и тайфун, превратив его в легкий бриз. Его алая мантия пламенела, как символ верности долгу, и Тай-Лин был единственным в тот день, кто оставался выше политических склок.

— Прежде всего я хотел бы напомнить достопочтенному сенатору от планеты Арканис леди Карисе Синдиан, что у нас нет никаких оснований ставить под сомнение доброе имя и намерения Люка Скайуокера. — Не столько словами, сколько спокойным и рассудительным тоном Тай-Лин начисто отмел инсинуации леди Карисы. — Со времен Альянса Скайуокер ведет уединенную жизнь, не вмешиваясь в политику. Он никогда не требовал от Новой Республики ничего сверх того, чего может требовать рядовой гражданин, и мы со своей стороны не имеем права требовать от него чего-либо, учитывая все то, что он уже совершил для нас. Как напомнила нам вчера сенатор от планеты Лонера Вицли, Новая Республика не винит детей в прегрешениях их родителей, и этот закон нельзя нарушать и теперь.

Лея перевела дыхание, понемногу приходя в себя. Вся эта история так или иначе запятнает доброе имя Люка, как и других ее родных, но, по крайней мере, после выступления Тай-Лина Люка не станут вызывать в сенат для допроса.

Тай-Лин продолжил:

— От имени сенаторов-популистов я заявляю, что мы принимаем решение сенатора Леи Органы снять свою кандидатуру. Но я хотел бы подчеркнуть, что за все время государственной деятельности репутация Леи Органы ни разу не была запятнана и по сей день сенатор не совершила ничего, порочащего ее имя. Я намерен и впредь оказывать ей дружескую и политическую поддержку.

Никто не стал аплодировать его словам, даже популисты, но Лея почувствовала, что напряжение в зале стало понемногу спадать. Конечно, она останется неприкасаемой до тех пор, пока не закончится срок ее избрания и не придет время покинуть сенат, а о новом выдвижении не может быть и речи. Но благодаря ее выступлению и поддержке Тай-Лина ярость сената смягчилась.

Лею не будут открыто ненавидеть, будут просто не замечать. Наверное, надо быть благодарной и за это. Все могло обернуться намного хуже.

Дроид-модератор произнес:

— На повестке дня остается еще один вопрос касательно деятельности сенатора Органы, а именно ее просьба о краткосрочном внеочередном отпуске.

Лея подала заявление несколько недель назад, чтобы, не вызывая подозрений, отправиться на Сибенско. Хотя в этой миссии ей придется превысить свои полномочия, а возможно, и преступить закон.

И Рэнсольм Кастерфо знал это. Он был полностью в курсе ее планов.

С начала заседания Лея избегала смотреть на него, но теперь взглянула прямо в лицо. Рэнсольм сидел в кресле. Его зеленый плащ совершенно не сочетался с синими брюками и рубашкой. Кожа Рэнсольма была серовато-бледной, будто восковой. Он сидел неподвижно, отчего еще больше походил на восковую фигуру. И не смотрел ни на свой терминал, ни на дроида-модератора, ни на Лею. Его взгляд был устремлен в никуда.

Кто-то из центристов вскочил, радуясь шансу покрасоваться перед камерами:

— Как я вижу, просьба об отпуске поступила задолго до последних прискорбных событий, однако надо заметить, что в сложившихся обстоятельствах временное отсутствие сенатора Органы будет как нельзя более уместно.