Ведьма Ветра улыбнулась и сказала:

– Ну, кажется, я, в конце концов, победила.

Ведьме Ветра с трудом верилось в победу. Она наконец достигла, чего хотела. Теперь она будет править обоими мирами, заменит абсолютной властью любовь и семью, которые потеряла в жизни.

Теперь даже ее жалкий отец не мог остановить ее, он умирал, лежа на земле у ее ног.

– Пора завершить твое превращение, моя дорогая внученька, – сказала Ведьма Ветра, обращаясь к Элеоноре.

– И что для этого надо сделать? – спросила Элеонора.

– Убить брата и сестру, – сказала Ведьма Ветра.

Потрясенные Корделия и Брендан переглянулись.

– Ты действительно хочешь, чтобы я их убила? – спросила Элеонора.

– А почему бы нет? – сказала Ведьма Ветра. – Брат и сестра постоянно сдерживали тебя, всегда считались лучше, умнее и сильнее. Они никогда не любили тебя так, как люблю я.

Элеонора посмотрела сверху вниз на Брендана и Корделию. Эйди, стоявшая рядом с ними, в ужасе медленно покачала головой, как будто то, чему ей предстояло стать свидетельницей, было невозможно. На мгновение Элеонора заколебалась. В глубине души Корделия, Эйди и Брендан верили, что Элеонора не выполнит, не сможет выполнить волю Ведьмы Ветра.

Но душа, однажды задетая «Книгой Судьбы и Желаний», не в силах противиться своим глубинным побуждениям. Ведьма Ветра знала это лучше, чем кто бы то ни было. А Элеонора использовала эту книгу дважды, более чем достаточно, чтобы сделать ее бесчеловечной. Ведьма Ветра наклонилась к Элеоноре и прошептала ей на ухо:

– Сделай то, чего не могу я, – сказала она. – Покончи с братом и сестрой. Раз и навсегда.

Если у Элеоноры и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Она повернулась и посмотрела на брата и сестру. Ее лицо ничего не выражало, глаза были как будто стеклянные.

Ведьма Ветра с удовольствием наблюдала, как на лицах Брендана и Корделии надежда уступила место смирению. Они поняли, что у их младшей сестры хватит духа.

Она собиралась убить их.

Элеонора приготовилась действовать. Ничто не должно было остановить ее. В глубине души она могла бы почувствовать сомнение, но души больше не было. Оставалась одна тьма. И злость. И обида.

Двое людей, на которых она смотрела, больше были просто надменными детьми, а не братом и сестрой. Они заслужили смерть. Тем, как всегда обращались с нею, считали себя выше ее и всех окружающих.

Элеонора подняла руки и приготовилась произнести заклинание, которому научила ее Ведьма Ветра. От него брат и сестра умерли бы ужасной мучительной смертью.

– Hostibus meis pessima[18]… — начала Элеонора.

Эйди вышла вперед и стала перед Бренданом и Корделией, пытаясь заслонить их, и слова вдруг застряли в горле у Элеоноры.

– Остановись! – прокричала Эйди со слезами на глазах. – Или тебе придется убить и меня тоже!

Элеонора растерялась, и ее стало одолевать сомнение.

– Что за суета? – сказала Ведьма Ветра, явно недовольная заминкой. – Убей и ее заодно.

Элеонора заскрипела зубами.

– Отойди в сторону, – сказала она.

– Нет. Ты не сделаешь этого, – тихо сказала Эйди. – Они тебе брат и сестра. Ваша связь крепче, чем всякая иная. Она сильнее магии или какой-нибудь старинной книги. Родственные узы – это ценность, с которой мы рождаемся. Я не позволю тебе убить брата и сестру. Они слишком сильно любят тебя, Элеонора. Поверь мне… они любят тебя больше всего на свете! И я не позволю погибнуть такой любви. Тебе придется сначала убить меня!

От такого проявления доброты и готовности к самопожертвованию Элеонора вдруг забыла о своей ненависти.

Она вдруг поняла, как мелочно было ее стремление к власти, деньгам и всему тому, что обещала ей Ведьма Ветра.

Ничто из обещанного ею не имело значения. Совсем ничто. Элеонора поняла это теперь. Десять миллионов долларов, которые она пожелала в их первом приключении, принесли ее семье только боль. Элеонора была бы более счастлива, живя в картонной коробке с братом, сестрой и друзьями, чем без них в огромном особняке, среди всего того, что ей хотелось иметь, включая и конюшню с лошадьми.

Впервые в жизни Элеонора поняла истинную природу сострадания и любви. Оказалось, что требуется пожертвовать частицей собственного счастья и благополучия, чтобы улучшить жизнь других.

Она медленно спустилась на землю и стала на колени перед Эйди, Бренданом и Корделией.

– Простите, – сказала она. По ее лицу текли слезы.

Корделия бросилась к младшей сестре и обняла ее. В ее объятиях Элеонора почувствовала, что душа у нее снова стала прежней. Они, наверно, стояли бы, обнявшись, несколько часов, если бы, завыв от бешенства, не вмешалась Ведьма Ветра.

– Раз я не могу убить вас, – закричала она, – я заставлю вас испытать такую боль, какой вы еще не испытывали!

Не успели они ответить на это, как Ведьма Ветра выпустила огненно-красный шар, который ударил Эйди в грудь. Девочка отлетела назад и упала в грязь. Ее глаза были еще открыты, но в них уже не было жизни.

Потрясенные Уолкеры и Селин стояли и смотрели на безжизненное тело Эйди. Они были ошеломлены тем, как эта маленькая девочка, с которой они познакомились всего несколько дней назад, пожертвовала собой ради них. И как легко и небрежно Ведьма Ветра избавилась от нее. Но, вероятно, страшнее всего был горестный крик, вырвавшийся из горла умирающего Короля Бури.

Несмотря на свои раны, он, оставляя за собой кровавый след, подполз к телу Эйди. Его горестные стенания даже Ведьму Ветра заставили замолчать.

Она вместе с остальными смотрела, как Король Бури, стеная, бережно обнял тело Эйди. Она никогда не видела, чтобы так делал ее отец, даже до того, как повредил себе душу «Книгой Судьбы и Желаний».

– Почему? – наконец спросила Ведьма Ветра, подлетая к Королю Бури. – Почему ты оплакиваешь бессмысленный персонаж из твоей книжки?

Король Бури покачал головой. Он плакал и не мог говорить.

– Ты сражаешься со мной на каждом повороте, противодействуешь мне, чтобы сделать меня несчастной! – кричала Ведьма Ветра, к которой снова вернулась злоба. Только теперь она была другой. Холодная, пустая ярость прошла. – И ты оплакиваешь персонаж из книжки, как свою родную дочь?