Вернувшись на место, я обнаруживаю, что Тимми дочитал статью и, очевидно, пришел в негодование.

— Кто бы это ни сделал, его надо с позором выгнать из школы.

Он смотрит на первую страницу, чтобы узнать фамилию автора.

— Пинки Уизертон? Кто это? Никогда о нем не слышал.

О нем?

— Я тоже, — говорю я, поджав губы, словно так же озадачена. Надо же, Тимми думает, что Пинки Уизертон учится в нашей школе. Кроме того, он считает его парнем. Но раз уж Тимми сам это предложил, я ему подыграю.

— Наверное, кто-нибудь из новеньких.

— В школе за последнее время из новичков появился только Себастьян Кидд. Думаешь, он мог такое сделать?

Складываю руки на груди и смотрю в потолок, словно ответ прячется где-то там.

— Ну, он же встречался с Донной ЛаДонной. И она его вроде бы бросила. Может, он решил отомстить таким образом?

— Да, точно, — отвечает Тимми, подняв указательный палец. — Мне всегда казалось, что он какой-то неприятный тип. Ты знаешь, что он раньше учился в частной школе? Я слышал, он из богатой семьи. Смотрит на нас, обычных ребят, свысока. Думает, наверное, что он лучше нас.

— Угу, — киваю я с энтузиазмом.

Тимми в негодовании бьет кулаком по ладони.

— Мы должны что-то сделать с этим парнем. Проколоть ему шины или добиться, чтобы его выкинули из школы. Эй, — внезапно останавливается он и чешет голову. — А ты разве с ним не встречалась? По-моему, я слышал…

— Да, было пару раз, — соглашаюсь я прежде, чем Тимми успевает сложить два и два. Но он оказался мерзким типом, как ты и сказал. Реальный подонок.

Во время математики я ощущала, как Питер сверлит меня взглядом. Себастьян тоже здесь, но после инцидента на стоянке я старательно избегаю встречаться с ним глазами или смотреть на него.

Однако, когда он вошел в аудиторию, я не смогла сдержать улыбку. Он испуганно на меня посмотрел, потом улыбнулся в ответ. Видимо, подумал, что я на него больше не злюсь.

Ха! Знал бы он.

Когда звенит звонок, я пулей вылетаю из аудитории, но Питер настигает меня.

— Как это случилось? — спрашивает он требовательно.

— Что? — говорю я, демонстрируя некоторое раздражение.

— Как это — что? — отвечает Питер, вращая глазами.

Похоже, он считает, что я затеяла с ним игру.

— Откуда взялась статья в «Мускатном орехе»?

— Понятия не имею, — отвечаю я и собираюсь уходить. — Я сделала в точности, как ты сказал. Отнесла макет компьютерщикам…

— Ты что-то с ним сделала, — настаивает он.

— Питер, — отвечаю я со вздохом. — Честное слово, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Тогда тебе лучше быстренько понять. Смидженс вызвала меня в свой кабинет. Требует, чтобы я немедленно явился. И ты идешь со мной!

Он хватает меня за руку, но я вырываюсь.

— Ты уверен? Хочешь рассказать ей, что не присутствовал при сдаче?

— Черт, — отвечает он, пристально глядя на меня. — Ты лучше быстренько придумай, что сама будешь ей говорить.

— Да никаких проблем.

Желание стать, свидетелем сцены, которая произойдет между Питером и мисс Смидженс, настолько велико, что я не в состоянии ему сопротивляться. Я чувствую себя, как человек, совершивший поджог и знающий, что ему нужно бежать, но огонь производит на него такое магическое воздействие, что ноги сами несут его к месту преступления.

Мисс Смидженс сидит за столом, перед ней — развернутый номер «Мускатного ореха». Сигарета в ее руке истлела почти до основания, превратившись в столбик пепла длиной, в добрых два дюйма. Пепел может упасть в любую секунду.

— Привет, Питер, — говорит она, поднося к губам то, что осталось от сигареты. Я зачарованно смотрю на столбик пепла, который все никак не падает. Она бросает потухшую сигарету в пепельницу, полную окурков, а пепел остается там же, где был. Часть окурков продолжает тлеть, и над большой керамической пепельницей витают клубы дама.

Питер садится. Мисс Смидженс кивает мне, но видно, что она не очень хочет, чтобы я присутствовала при разговоре. Тем не менее я тоже сажусь.

— Ну, — спрашивает она, прикуривая, новую сигарету. — Пинки Уизертон — это кто?

Питер таращится на нее, потом резко поворачивается ко мне.

— Он из новеньких, — отвечаю за него я.

— Он?

— Или она. В общем, кто-то из новичков.

Мисс Смидженс не убеждена.

— Да с чего вы взяли? Откуда же она или, как вы говорите, он?

— Может, м-м, из Миссури, — брякает Питер наугад.

— А почему он или, может быть, она не значится в списке учеников?

— Он только что приехал, — подсказываю я. — Может, вчера, хотя, может, и раньше. На прошлой неделе, как-то так.

— Его, наверное, еще в компьютер не занесли, — предполагает Питер.

— Понятно, — говорит мисс Смидженс и берет в руки газету. — Этот Пинки, должна вам сказать, отлично пишет. Так что я бы хотела, чтобы его или, может, ее работы и в дальнейшем появлялись на страницах «Мускатного ореха».

— Ну, конечно, — отвечает Питер с сомнением.

Мисс Смидженс смотрит на него со зловещей улыбкой на лице. Помахивая сигаретой, она собирается продолжать, как вдруг большой столбик пепла отламывается от фильтра и падает ей прямиком в разрез на груди. Мисс Смидженс вскакивает и начинает вытряхивать пепел из-под блузы, а мы, пользуясь случаем, пытаемся поспешно ретироваться. Мы уже у двери, когда она останавливает нас:

— Стойте.

Мы медленно поворачиваемся.

— Насчет Пинки, — говорит она, щурясь в клубах дыма. На губах ее снова играет улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Я хочу встретиться с ним. Или с ней. Скажите ему, чтобы определился с полом.

— Вы это видели? — спрашивает Мэгги, хлопая газетой по столу в столовой.

— Ну да, — отвечает Мышь, наливая кипяток в пластиковый стаканчик с супом быстрого приготовления. — Вся школа об этом говорит.

— Как гак получилось, что я узнала об этой статье только сейчас? — осведомляется Мэгги, глядя на Питера осуждающе.

— Наверное, потому, что сильно занята делами комитета по организации выпускного? — говорит Питер, протискиваясь на место между Мэгги и Мышью. Мэгги берет газету и указывает на заголовок:

— Что это за имя — Пинки Уизертон?

— Может, кличка? — делаю предположение я. — Как у Мыши?

— Но ее на самом деле не Мышью, а Робертой зовут. Я имею в виду, что, когда она подписывается, она ведь не пишет там «Мышь».