– От двоих избавились, – сказал Иван, давая задний ход. – Ты следующая.

Мы поехали через центр города – мимо подсвеченных мостов и международных отелей, где останавливаются взрослые люди по делам, никак не связанным с барбекю, – потом – вверх по Замковому холму, и там, на узенькой улочке с готическими зданиями, Иван высадил Давида.

– Я решил, что быстрее сначала заехать сюда, а в хостел тебя завезти на обратном пути, – объяснил он.

До хостела мы добрались почти в час ночи. Свет внутри не горел.

– Забыл про комендантский час, – сказал Иван, паркуя машину. – Поговорю с вахтером.

В темном лобби в той же будке с желтой лампой сидел тот же старик. Они с Иваном вступили в дискуссию. Старик постоянно повторял слово «время».

– Поехали отсюда, – в итоге сказал Иван. Мы вернулись в машину. Он объяснил, что вахтер отказался меня пускать.

– У меня дома сегодня найдется для тебя место, – он завел машину. – Познакомишься кое с кем из сестер.

Мы ехали по неразмеченной дороге, где фонари и другие машины попадались лишь изредка. Фары выхватили в темноте группку худеньких девушек на обочине – голые ноги, короткие юбки, бледные лица. На вид примерно моего возраста или даже младше.

– Столько проституток, просто невероятно, – сказал Иван. – С каждым моим приездом их всё больше. Теперь уже и сюда добрались, – в его интонации слышалось, что проституток ему, может, и жаль, но он всё равно их осуждает.

Улица, куда мы свернули, оказалась еще у́же и темнее. Иван переключил фары на дальний свет. Вдруг мы почувствовали толчок, и передо мной промелькнула правая рука Ивана. Из-под машины выскочил какой-то зверек. Он застыл на месте в свете фар, его глаза вспыхнули, словно транслируя частичку своей воли прямо из головы. Потом он умчался.

– Ты не разглядела, кто это был? – спросил Иван.

– Нет, – ответила я.

– Может, кошка, – сказал он. – Или крыса.

– О.

– Ты только глянь, в какое жуткое место я тебя привез. Ты мне, наверное, очень доверяешь.

Я ощутила резкий укол.

– Разумеется, доверяю.

Он нахмурился.

– Ладно, на самом деле ничего жуткого. Я тут живу.

Плотно усаженная кустами, покрытая гравием аллея вела к круглой подъездной дорожке, за которой располагались черный густой сад и два современных дома с множеством широких темных окон. Свет фар отблескивал от какой-то поверхности – видимо, бассейн. Иван понес мой чемодан в один из домов. Мы вошли и оказались в небольшом коридорчике.

– Самая младшая из сестер, наверное, спит в гостиной, – тихо произнес он. – Здесь надо разуться, – послышались торопливые шаги вниз по лестнице, и перед нами стремительно возникла бледная худая девочка. Она была во фланелевой ночной рубашке и вязаных носках, на лице – очки в проволочной оправе и выражение шизофренической радости. Она потерла Ивана по плечу и заулыбалась сияющей улыбкой, переводя взгляд с Ивана на меня.

– Это моя сестра Эдит, – представил Иван. Я протянула ей руку, она взяла ее обеими ладонями, и я тоже положила сверху свою вторую ладонь. Мы обе рассмеялись. Они с Иваном обменялись парой слов, и она вышла. Я услышала, как она бежит наверх.

– У нее прекрасное настроение, – сказал Иван.

– Я заметила.

– Она сегодня была на первом свидании, – объяснил он. При слове «свидание» я почувствовала, как сникло мое лицо, как я теряю жизнерадостность, которую ощутила при виде такого счастливого и симпатичного человека, и у меня никак не получалось это скрыть.

Мы поднялись на полпролета – до площадки со стальными книжными шкафами.

– Дом строился по нашему собственному проекту, – сказал Иван. Затем мы продолжили путь по узкой винтовой лестнице, которая привела нас в просторное темное помещение. Вдали за продолговатым окном, похожим на автобусное, виднелся холм с мерцающими огоньками. Иван с моим чемоданом вошел следом за мной в комнату и включил свет. Мы стояли в длинной мансарде со скошенным потолком и верхним окном. На приподнятой над полом платформе, словно остров, возвышалась огромная кровать.

– Я спал здесь, когда учился в последнем классе, – сказал Иван. – Теперь тут спит младшенькая. В этот мой приезд она сказала, что уступает мне старую комнату. Разумеется, я пытался возражать, но, как выяснилось, она очень любит спать на диване! Хотя отцу это не нравится. Его раздражает, когда с утра в гостиной спят, а он собирается на работу.

С лестницы высунулась голова Эдит.

– Извините, но я нашла только маленькое белье! – сказала она, забираясь в комнату. Она принялась вытряхивать подушки из наволочек. Квадратные подушки были, по меньшей мере, вдвое крупнее самых огромных подушек из всех, что мне доводилось видеть на кроватях.

– Пойдем, покажу ванную, – сказал Иван. Я пошла за ним вниз по лестнице до кухни, а потом – по другой лестнице до красностенной площадки между пролетами. Туалет и ванная оказались раздельными.

– С той стороны спят родители, – предупредил Иван. – Постарайся сильно не шуметь.

Я кивнула.

– Пойду пообщаюсь с сестрой. А ты, наверное, хочешь спать.

– Хочу.

– Разбужу тебя утром.

– Ладно, – ответила я. – Спасибо.

– Спокойной ночи, – сказал он.

– Спокойной ночи.

* * *

Когда я вышла из уборной, Иван с Эдит сидели в темной кухне, и нам пришлось еще раз пожелать друг другу доброй ночи. Эдит спросила, не хочу ли я принять ванну. Я ответила, что могу подождать до утра.

– Но тебе станет лучше уже сейчас, – сказала Эдит.

– Да, прими душ, – сказал Иван. – У тебя был длинный день.

Денек выдался не только длинным, но и полным дурных запахов. Я поднялась к себе, взяла шампунь и смену белья, а потом спустилась назад в ванную. Ванная напомнила мне Турцию – душ на гибком шланге, пластиковая табуретка, лимонный шампунь «Фа», отсутствие занавески. Из окошка под потолком дуло. Из горячего крана текла еле теплая вода. Чтобы раздеться, мне потребовались некоторые усилия. В зеркало я не смотрела.

В страхе набрызгать на пол или произвести шум я ограничивала себя в движениях, насколько могла. Абрикосовым детским шампунем, который мы со Светланой купили по акции в «Монопри», я дважды вымыла голову. Вода стала совсем холодной. От меня по-прежнему пахло барбекю. Я вымыла голову третий раз – холодной водой, и запах наконец исчез.

В кухне было темно и тихо, словно она пустовала уже много лет.

Между делом я огляделась в мансарде. На полу обнаружилась девичья блузка с короткими рукавами, а на длинном деревянном столе под окном стоял телескоп. Я хотела было в него посмотреть, но смутилась – возникло ощущение, будто лезу в чужой шкафчик с лекарствами. Шкафчик Бога. Да и что изменится, разгляди я пару звезд?